Селение гудело как улей, шла подготовка к тому, чтоб проводить вождя как положено по их обычаю речного народа, в место, что называлось заречье, откуда никто уже не возвращался. Селение представляло из себя один большой дом, покрытый соломой, сделанный из брёвен дуба, которые от времени уже почернели. В доме были полы из обтёсанных брёвен, узкие окна, с закрывающимися ставнями во время холода, большая печка, выложенная из глиняных кирпичей, в которой готовили еду, обогревали дом, а на печке было место где спали малые дети. В печке готовилась еда от этого в доме было жарко, дверь, что назывались воротами была на распашку открыта.
Дети как ни в чём не бывало бегали из избы на улицу играя в свою детскую игру, их никто не останавливал и не ругал, в роду не принято было ругать детей. В доме, не смотря на жару был установлен большой стол, на котором лежал огромный деревянный погребальный щит, на щите находился вождь рода, одетый в белую одежду, а поверх неё боевые доспехи. Доспехи были новые, сделанные из прессованной кожи, дерева и костей животных. Руки вождя были скрещены и связаны на груди, а в ладонях зажата деревянная статуэтка медведя, хранителя их рода и праотца первых людей. На лавках вокруг стола, сидели угрюмые люди, одетые в шкуры и платья похожие на мешковину, ткань которая получалась из грубой отделки льна.
Несмотря на грубость и неказистость одежды, одежду украшали множеством разных плетённых украшений с вплетёнными в них ракушками, яркими перьями и деревянными крючочками, которые использовали вместо пуговиц. От этого их одежда не казалась такой уж примитивной, а наоборот выглядела богатой и ухоженной. Непосредственно возле стола, на полу под ним, были женщины преклонного возраста, они стояли на коленях и плакали громко на взрыв, били себя по голове и рвали волосы. У изголовья погибшего вождя стояла девушка лет четырнадцать - пятнадцать в дорогом, белом платье с покрытой белым платком головой, девушка была женой вождя рода.
- И пойду я дорогою отцов и дедов, предков нашего рода, да вскормят меня молоком первой матери людей, да наполнит меня первородное молоко жизнью в моём следующем воплощении. – Подняв руки вверх причитала девушка в белом одеянии.
- Встретит тебя отец наш, да отведёт к матери земле, что вскормит тебя молоком первородным, да возродишься ты Братислава как на земле, так и в небесах среди богов и предком наших. – Отвечали ей люди, а женщины, что находились на коленях возле стола с телом вождя, начинали кричать ещё сильнее.
- Да расступиться туман, да увижу я солнышко ясное, и закричу, что младенец при рождении, сообщив всему роду, что пришла я в земли предков, а муж мой подле меня стоять будет, а я подле него и будем мы оба живы, возрождённые, отцом нашим. – Девушка в белых одеяниях поклонилась три раза людям сидевших на лавках вокруг стола с погребальным щитом и телом на нём.
Люди встав также поклонились трижды девушке и её покойному мужу.
Тем временем на берегу реки готовилась ладья, для последнего своего путешествия в заречье. Ладью покрасили в белый цвет, установили парус красного цвета с рисунком жёлтого солнца бегущего по небосводу. На носу установили вырезанную из дерева и окрашенную также в белый цвет фигуру медведя. В ладье сделали помост, под помост уложили хвойный хворост и дубовые дрова. Помост украсили венками цветов, а в ладью загрузили вязанки сухого хвороста, в носу ладьи положили бочонки с медом, вяленное мясо и рыбу, инструмент в виде каменного топора и каменной пилы, деревянный щит и копьё.
Кесо наблюдал за всем этим приготовлением с небольшим скептицизмом, он понимал, что таковы обычаи рода, но ему было не по душе, что его единственная дочь Братислава, решила пойти вслед за мужем в земли предков, за реку с туманом. Кто же как ни он говорящий с предками, знал, что предкам не нужны такие жертвы, предкам достаточно и козлёнка. Но отменить сознательное решение дочери, которая считается взрослой и уже является женой, он не мог. После того как девочке исполняется четырнадцать тёплых и солнечных лет, а её кровь окропляет землю, говоря о том, что девочка готова стать женщиной и матерью, девочка становится невестой, а затем и Вестой, то есть женой.
Вестой называли женщину имеющие все права их рода, поэтому Кесо наполняла грусть и тоска, но проводить Братиславу за реку с её мужем ему придётся. Кесо тщательно толок травы в ступе, куда добавил некоторые виды грибов, он готовил напиток для своей дочери, испив который она не почувствует жар огня, ему не хотелось, чтоб она отказалась от него. Кесо знал, что дочка может и имеет право отказаться испить напиток, который облегчает переход на ту сторону и одна только мысль об этом обхватывало его сердце в железные тиски и давило грудь, до слёз.