Если бы люди захотели следовать здравому рассудку и жить согласно человеческой природе, все бы друг друга взаимно любили, все бы друг другу взаимно сострадали. Каждый облегчал бы страдания другого, насколько возможно и, конечно, никто другого даром не оскорбил бы. Поступающие наоборот идут против человеческой природы, но так поступают многие потому, что люди придумали себе разные противоречащие природе законы, и один другого озлобляет злодейством.
Пример человеческой жизни
Некоторое время я провёл во мраке, в котором я вижу многих сбитых с толку и сомневающихся вследствие сетей ложных писаний и учения придумыва ющих небылицы людей, т.к. они не в состоянии обрести устойчивость и покончить с отыскиванием этой вечной жизни, которая столькими так высоко ценится, как место, которым они должны владеть, хотя они видят, что закон хранит полное молчание о таких великих и столь важных вещах. Но после того, как я, из любви к истине, побуждаемый страхом Божиим, решился пренебречь страхом перед людьми и победить его, основываясь только на своем убеждении, моя судьба совершенно изменилась и перевернулась, ибо просветил Бог мой разум, освободив меня от сомнений, которые меня угнетали, и направив меня на путь истины и твердости, и все мои блага умножились и разрослись на глазах людей, и мое здоровье было хранимо с таким особенным и очевидным божественным покровительством, что те, которые меньше всего хотели этого, были принуждены и обязаны это признать. И, таким образом, я живу довольный тем, что мне известен мой конец, и я знаю условия закона, который Бог дал мне, чтобы блюсти его. Я не строю воздушных замков, радуясь или обманывая себя попусту ложными надеждами на вымышленные блага. Точно также я не опечаливаюсь и не смущаю себя страхом перед гораздо большим злом. За то, что Бог дал мне быть человеком, за жизнь, которую Он мне ссудил, я приношу Ему горячую благодарность, ибо Он, ничего не должный мне, когда меня ещё не существовало, захотел лучше сделать меня человеком, чем червем. Поистине меня больше всего в этой жизни угнетало и мучило то что я некоторое время полагал и воображал, будто существует вечное благо и вечное зло для человека и в соответсвии с тем, что он делал, он будет вкушать блага или мучиться во зле. И если бы тогда мне была предоставлена возможность выбирать, я без всякого промедления ответил бы, что не хочу столь недостоверной выгоды и лучше удовлетворюсь тем, чтобы получить меньше. Собственно говоря, Бог допустил эти мнения, чтобы почувствовали муки совести те, которые отпали от Него и от Его подлинной истины.
Пример человеческой жизни
Ношение филактерий есть не заповедь Торы, а человеческий обычай, а потому оно дело недостойное… В том виде, как мы исполняем обряд обрезания, мы совершаем грех проти Торы…
Прибавление праздничных дней сверх установленных Торой – грех… Мнение, что тот, кто выколет глаз своему ближнему или нанесет ему повреждение, может отделаться только денежным штрафом, противоречит духу Пятикнижия…
Изустное предание /устная Тора/ есть продукт человеческого домысла. Следовательно, утверждение о необходимости соблюдения предписаний Талмуда и о равноценности человеческих измышлений с божественными повелениями надо считать ересью. Правда, иногда какой-нибудь обычай своевременен, но лишь поскольку он согласуется с Торой. В согласии он с Торой – его нужно соблюдать, нет – он ничто…
Среди иудеев наблюдаются суеверия, которых не должно быть. Они свойственны некоторым самым отсталым народностям. Взгляды эти не только не соответствуют разуму, но и противоречат морали. Суеверие следует с корнем следует вырвать из сердца… Обет, не противоречащий Торе и морали, не подлежит аннулированию. Нет человека, который был бы наделен такой силой, чтобы смог аннулировать обет. Раввины на это не уполномочены. Они могут лишь разъяснить, соответствует обет Торе или нет…
Тезисы против традиции
НОВЫЙ ПЕРИОД
ВВЕДЕНИЕ
Этот период в истории еврейского духа, открывшийся в 18-м в. с началом борьбы Израиля за эмансипацию, длился почти столетие, пока падение гетто, с одной стороны, и возникновение сионизма, с другой, не возвестили о начале т.н. современного периода, длящегося до нынешнего дня.
Новым этот период является в силу того, что еврейский интеллект, обращаясь к Библии, сосредоточивается уже не столько на религиозно-философской ее доктрине, сколько на принципах политического отношения к действительности; не столько на позитивной программе, сколько на пафосе критицизма. Любая религия, рожденная даже в результате отрицания других, основана на вере; любая религия утвердительна, тогда как политическая программа, какой бы утвердительной она ни казалась, обязана своим рождением нетерпимости к иным вариантам социального устройства. Универсальность Библии как двигателя и экстракта еврейского духа заключается помимо остального в гармоническом союзе религиозных откровений с принципами социального мышления, ибо цель религиозного отношения к жизни Пророки усматривали также в ее лучшей социально-политической организации. Иудаизм есть в огромной степени учение о нравственности, а политическая система зиждется на том или ином'представлении о морали.
Между тем, на протяжении всей побиблейской эпохи евреям приходится существовать как общине именно религиозной, почему еврейский дух и вынужден по существу разъять предложенное Библией единство "религия – политика", и, культивируя его первую половину, игнорировать вторую. Конец этому дисбалансу был положен эмансипацией.
Хотя еврейский интеллект давно уже определял собой религиозное и нравственное развитие западного мира, признание гражданских прав евреев оказалось мощным стимулом для развития политического гения. Отныне, получив право участия в определении политического облика мира, евреи стремятся к его обновлению с позиций библейского критицизма и социального гуманизма.
МЕНДЕЛЬСОН: НАЧАЛО ПУТИ
Первым, кто предпринял попытку выяснения связи между религией и политикой, между требованиями нравственности и реальными условиями жизни, был философ Моисей Мендельсон (1729-1786), прозванный евреями Третьим Моисеем, а христианами – Вторым Платоном. Предмет его интереса, так же как и история его жизни (родившийся в гетто горбун, он вырастает в самого уважаемого и влиятельного мыслителя современной ему Европы) – представимы лишь при тех новых политических условиях, которые были названы выше. Что же касается основной, знаменитой идеи Мендельсона, которая, по словам И.Канта, "возвестила великую реформу не только в жизни одного еврейства, но и всех народов", идеи о несовместимости нравственности (религии) и политики (государства), – она восходит к врожденному критицизму еврейского духа и является начальным пунктом еврейского проекта политически-социального преобразования мира. Великий реформаторский смысл этой мендель-соновской идеи применительно к судьбе евреев выразился именно в том, что отныне утвержденное цивилизованным миром размежевание религии и государства предоставляет им шанс пользоваться полными гражданскими правами, не переставая быть евреями.