Я есть, пока ты помнишь
Ты вновь создаешь меня из ничего
Из пепла, воды и фантазий
Усталых. Я - снег и клонюсь головой
К земле, и не чувствую связи
С твоим неуемным желаньем творить,
Делиться собой безвозмездно.
Ты вышла на свет. Ты стоишь у двери.
За нею - безликая бездна.
Я вижу лишь то, что запомнила ты -
Обрывками снов, полувздохом,
Под танец снежинок, что из темноты
Мою отпевают эпоху.
Тяжелые падают капли с ветвей
Закат сквозь свинцовые тучи
Все ближе к сугробам, глаза все мертвей
Не веруя, суть не получишь.
А ты все рассказываешь, как жила.
Как было вчера. Как бывает
Беспомощно. Не разумею тепла,
Но хочется выбежать в мае
В жасмин. И смеяться с тобой, и молчать
И слепнуть под солнцем, не тая
Не класть между нами под вечер меча
И помнить тебя. И касаться плеча
Ладонью. Любить. Не бояться начать
Надеяться.
Не улетая.
- Итак, ты опять меня слепила? А не поздновато ли? На дворе стоял февраль, но за последние два дня снега нападало столько, словно природа решила внезапно компенсировать свою собственную прижимистость и порадовать людей белоснежностью сказочной картины, соткавшейся за какие-то пятнадцать часов. Уже налившиеся почками деревья были погребены под пушистыми шапками свеженьких сугробов. Самые тонкие ветви клонились к земле, отягощенные непривычным грузом. Белое к белому - тяжелые невестины уборы шерстяными нитями изморози и сверкающими кристаллами замерзшего вчерашнего дождя тянулись и сплетались с ватным одеялом, небрежно наброшенным на уже пахнущую весной землю. Весь этот монохром нарушали лишь бледные мазки прошлогодних соцветий, там и тут выглядывающие из-под строгости снежного убранства, и неуместная зелень кривой елки, скособочившейся на дворе, которую оживляли запоздалые новогодние украшения: сойки, поползни и кардиналы, жмущиеся друг к другу, огорошенные этим зимним бураном. Девочка стояла перед своим творением, пряча покрасневшие, не желающие лезть в перчатки руки в узкие карманы пестрой, в цветочках и сердечках, куртки.
- Мне было грустно. Я не знала, чем заняться, и вот...
- А почему ты не в школе?
- Сегодня объявили «снежный день», - девочка наклонилась и отряхнула от намерзших ледышек опушку розового, с помпонами валенка. - Маме позвонили в пять утра. Она очень сердилась... То есть, я хочу сказать... Калеб спал плохо, папа сказал - из-за бурана. Она только задремала, а тут - звонок из школы.
- Тебя не ругали?
- Нет. Но мама разбудила меня все равно. Сказала, что раз она на ногах, то и я должна. Покормила меня завтраком и легла обратно.
- А папа?
- Ушел на работу, как обычно. - девочка вздохнула. - Но ему пришлось еще чистить снег на дороге. Иначе машина не могла выехать. Я слышала, как она визжала.
- Кто, машина?
- Ага. Буксовала. Папа так сказал. Он был очень злой сегодня.
- А ты?
- А я нет. Не знаю. Я люблю снег. Вот если бы...
- Что? - снеговик поправил вылетающий морковный нос. Без носа разговаривать было уж совсем некрасиво и даже неприлично.
- Я хотела на санках - а мама не разрешила.
- Почему?
- Для этого пришлось бы идти в парк, на горку - а мама не хочет выходить с Калебом. Говорит, он слишком мал для сугробов - а одежды на него придется напяливать больше, чем он сам весит. - Девочка, все же, умудрилась напялить на замерзающие, почти окоченевшие пальцы перчатки и теперь нервно дергала пастиковые шарики, что должны были затягивать резинки на запястье.
- А во дворе снаружи? Я помню... - снеговик задумался и почесал белую неровную шишковатую макушку, в которую были воткнуты две сухие веточки рододендрона, изображающие волосы. - Мне кажется, что я помню твой внешний двор. Там такие две елки и небольшой холмик, что спускается от соседской подъездной дороги прямо к черному ходу вашего дома, нет?
- Да, все так, - девочка потупила глаза, расковыривая носком валенка обломанную веточку, торчащую из сугроба, накрывшего остриженный куст гортензий. - А ты, оказывается, видел, что у нас вокруг! А что еще ты помнишь?
Снеговик неуклюжим жестом задрал свою неровную голову к затянутому низкими тяжелыми облаками небу.
- Не знаю. Иногда мне кажется, я помню все. И что видел, и что нет. Я помню море. И горы - я думаю, что это были горы. Такие заснеженные острые вершины - и птицы над ними.
- Орлы?
- Не знаю. Наверное. Большие птицы, что парят в потоках ветров. Они почти не машут крыльями. Воздух сам несет их. Надо только поймать волну...
- Это могут быть и грифы...
- Грифы? Что это?
- Тоже птицы. Мы видели их в зоопарке осенью. Ах да, - спохватилась девочка и состроила смешную гримаску. - Ты же не знаешь, что такое зоопарк.