- Тебе хорошо, - завистливо промолвила его собеседница. - И не ругает никто. Даже за несъеденный обед.
- Я вообще не ем. А тебя ругают?
- Иногда. Особенно когда мама не выспалась из-за Калеба.
- Ты рада, что у тебя появился братик? Смотри, скоро тебе не придется меня лепить. Найдется другой товарищ для игр.
- Но он же еще очень мал, - девочка сосредоточенно нахмурилась, словно подсчитывая в уме, сколько времени понадобится для того, чтобы ее брат подрос достаточно, чтобы можно было с ним нормально общаться. - И он ничего не умеет! Только плакать! И ничего не помнит, кроме мамы. Когда она приходит, он улыбается, а на меня только таращится.
- Дай ему время. Вы, люди, растете быстро.
- И ничего не быстро! Сугроб растет быстрее.
- Да. И тает тоже быстрее. И я тоже ничего не помню. Сколько мы с тобой знакомы - а я каждый раз забываю твое имя.
- Саммер. Меня зовут Саммер.
- Что это значит? Это имя ведь что-то значит, верно? Ты уже объясняла, но я забыл.
- Это значит «Лето». Я родилась в июле, и мама захотела назвать меня так.
- Саммер. Красиво. А летом тоже холодно?
- Нет, летом жарко. В прошлом году мы ездили на озеро, и я все время сидела в воде - в купальнике. Это такой костюм для плавания для девочек. Плавать я еще пока не умею, но было здорово лепить из песка замки на берегу, на границе с водой. Однажды я даже сделала снеговика, но он не ожил. Жаль - если бы ты увидел то озеро и гусей - папа сказал, что это канадские казарки - ты бы удивился, как там чудно. А после дождя однажды мама показала мне радугу - Калеб еще сидел у нее в животике, и она больше бывала со мной. Радуга была очень красивая... - Саммер вздохнула и поправила снеговику вываливающуюся пуговицу, что она сделала из уголька.
- Я знаю, что такое радуга. Я сам был ею.
- Ты был радугой? Как это?
- Радуга - это мельчайшие капли, висящие в воздухе после дождя - вроде водяного облака. А солнце отражается в них определённым образом. Как-то так. Я не уверен. Но я был в таком облаке. И видел казарок. Они мои соотечественницы.
- Здорово. Ты висел в воздухе? На что это похоже?
- Легко. Ненадёжно. Боишься приблизиться к товарищам - притянуться, соединиться с ними в одной капле, и упасть вниз от тяжести. Это не очень страшно, но грустно.
- А больно?
- Больно? - снеговик повертел головой. Без шеи это делать было сложновато. Но Саммер каждый раз совершенствовалась в своем творении - на этот раз его голова плотно сидела на засунутой внутрь туловища большой палке. Так хоть не упадет. - Я не знаю, что такое больно. Мне бывает щекотно или жарко. И все.
- Да... Я давеча обожглась. О плиту. Мама оставила там кастрюльку, подогревала молоко для Калеба. Она так странно это делает. Бутылочку ставит в кастрюльку, а кастрюльку - на конфорку. Я хотела посмотреть, теплая ли бутылочка, и случайно дотронулась до плиты. Обычно мама греет молоко для брата в микроволновке, но тут был снегопад, и у нас свет отключили.
- Бедная. Из-за этого у тебя руки красные?
Саммер с недоумением глянула на собственные ладони.
- Нет, там только палец был. Видишь, пластырь? Мама наклеила, - она задумчиво пригладила цветную полоску на большом пальце. - Мама ругалась, что нельзя трогать плиту. И папа потом тоже.
- А что с руками?
- Это... - Саммер спрятала ладони за спину. Ну... сегодня мороз, и снег не лепится. Рассыпается. Я подумала, что если буду прихлопывать снежные комья руками, они будут крепче. Ну и вот.
- Тебе больно?
- Не так, как при ожоге. Руки ноют. Сейчас они согрелись и словно лопаются. Как сосиски, - Саммер невесело улыбнулась.
- Тогда надень перчатки, - Снеговик еще раз взглянул на красные распухшие руки девочки и покачал головой. Делать это с шеей-палкой было совсем непросто.
- Зачем ты меня лепила, если снег такой? Тяжело же.
Саммер нахмурилась.
- Мне хотелось с тобой повидаться. Весна же почти. До будущего года мы с тобой не встретимся, как ты не понимаешь! А тут снег. Ну и вот. Подумаешь, руки! Зато есть с кем поговорить. Папа вечно на работе, а мама - с Калебом, ей теперь не до меня.
- Не понимаю. Она же твоя мать. Она тебя создала, нет?
- Ну... как это. Маленьким нужно больше времени и заботы. Они же ничего не умеют. А я все умею. Я большая. Ну, почти.
- Сколько тебе зим? Прости, я же говорил, время для меня мало значит...
- Мне семь лет - мы считаем по годам, а не по зимам. А в июле будет восемь.
- Это много или мало?
- Не знаю. Смотря для чего. Чтоб на руки брали - слишком много. А чтобы на школьный автобус ходить самой и в парк - слишком мало... - Саммер поморщилась и вздохнула.
- Да... Но ты же вырастешь. Не так быстро, как снег, - снеговик попробовал улыбнуться, насколько позволял его рот-щепка. - Но вот что я хотел тебе сказать. Если хочешь повидаться - или поговорить - любая вода сгодится. Вот там у вас за домом весной течет ручеек - знаешь?