Впрочем, по принуждению так томно не дышат, и глаза от удовольствия не закатывают, по крайней мере не в этом времени. Такие эмоции могут сыграть женщины будущего, местным такое не нужно. Хотя что я знаю о местных женщинах, если у меня одна жена и больше близости ни с кем не было?
Вечер и ночь были очень приятны. Мне кажется, что моя жена становится богиней любви, приобретая опыт. Это инстинкты? Как получается даже стоять сексуально, говорить, и одними словами возбуждать меня? Химия?..
— Пошли я познакомлю тебя со Стасиком! — сказал я утром, когда, как истинный рабовладелец, выпил замечательный кофе с молоком и сахаром, ну и позавтракал.
— Это твой раб? — спросила Севия, одевая на голое тело спортивный костюм.
— Трусы одень и это, — я подсунул жене комплект белья.
— Зачем?
— Я так хочу, одень! — отвечал я.
Стасик провел ночь с козой в обнимку в одном из сараев. Не то, чтобы я побоялся впускать в дом нового человека. Тут, скорее можно Мерсию выгнать, но элементарно, в объятьях Севии, забыл о своем рабе. Ну ничего, в сарае не должно было быть сильно холодно. А сытным завтраком, яичницей в четыре яйца и творогом, я и вовсе снискал к себе раболепное, как бы это не звучало, отношение. Вот такой я рабовладелец, не стандартной комплектации. У других — чем больше рабов, тем больше производство. А меня несколько десятков невольников могут и разорить. Время покажет, сегодня посмотрю, насколько работящий раб мне попался.
С самого утра решили выжигать ляд, делянку в лесу, чтобы уже завтра вспахать там землю и высадить все, что только можно. С этими войнами, не используем на все сто процентов то, что досталось бонусом при переходе. Время уходит и я уже даже сейчас не совсем уверен, что можно сажать культуры и они успеют до холодов дать урожай.
Было еще что высаживать и кроме того зерна, что я привез из главного селения Рысей. Я съел только два початка кукурузы, угостил ею Севию, да Вара, чтобы тот знал, что именно растет на полях. Все остальное пошло на семена. Думаю, что теперь они готовы. Еще две тыквы были распотрошены на семена.
Долго думал об арбузах… Да! Не те широты, но белорусские садоводы-любители во всяких социальных сетях постят арбузы, утверждая, что они очень даже растут. У бывших хозяев дома не было заморочек по арбузам, они их, покупали и ели. А в мусорном ведре были косточки. Было бы вдоволь посевных площадей, так и не задумывался, а тут… но полсотки землицы все же засадил и арбузами, и еще немного, буквально десять семечек, воткнул в теплице.
— Вы от Вара пришли? — спросил я у семи мужчин и аж пятнадцати женщин.
Вот все люди, кого мне прислал по разнарядке старейшина Вар. Да, наверное, это обозначение его статуса, как «старейшина», подойдет. Мало. Нужны мужчины, чтобы заняться выкорчёвыванием пней.
На самом деле то, что мы собирались сделать можно с большой условностью назвать «подсечно-огневым земледелием», если только «приложным». И дело не в том, что после того, как трава и деревья будут сожжены, земля будет подвержена вспашке, от чего уже следует говорить о пашенном земледелии. Мы вообще действуем не по технологии, которая предполагается при подсечно-огневом хозяйстве.
Нужно было подрубить деревья, снять с них часть коры, выждать год, чтобы деревья засохли и только тогда их поджигать. И такие две делянки-ляда мы подготовим на следующий год, чтобы только это время у нас было, судя по слишком частым столкновениям. Кроме того, большая часть деревьев, которые располагались на том гектаре леса, что будем жечь, подверглась вырубке. Оставалась лишь часть «живых» деревьев, кусты, ну и засохшие. Последних было немало, от чего и выбрали именно этот участок леса, который находился от моего дома достаточно далеко, у окраины селения общинников.
И тут, в этом времени, есть какие-то жучки-червячки, которые точат деревья. Так что, скорее, не мы выбирали место для будущего поля, а место провоцировало выбор. Или жучки.
Поджигали с большим трудом. Не так, чтобы и хотел лес превращаться в поле. Обкладывали соломой, подливали смолу. Трижды я порывался сходить в сарай и принести канистру с горючкой, но одергивал себя.
А после все отпустило. Я понял, что без меня с такой проблемой, как сжечь часть леса, справятся, да и пни повыкорчевывают. Люди даже собирались использовать двух своих лошадок, чтобы дергать подрубленные пеньки.
Так что, «ничтоже сумняшеся», я пошел в «дом горшков». Так это называли, если дословно с местного наречия. И не в туалет я собрался, а в гончарную мастерскую. Строение появилось именно тогда, как я и другие воевали, потому было интересно посмотреть, что там и как.