— Его нужно убить, забрать дары богов и стать самим сильнее, — прошипел Норей и получили уничижительный взгляд от сестры. — А что ты, сестра так смотришь? Ппредлагаешь быть у него рабами? А если он злой человек?
— А, если он посланник богов? — спросила Севия.
— И что? Не всех же богов. Если его послал Рабрах, то убьем чужака и принесем в жертву Веслевесу. Они враждуют и Веслевес примет нашу жертву, еще и наградит здоровьем и потомством. Ну или наоборот, — Норей говорил тоном знатока, который пытается прояснить самые основы системы мироздания неразумному ребенку.
— Норей, ты неразумен! Боги принимают жертву только на алтаре. Ты что потащишь его на капище, чтобы убить? — Севия засмеялась.
— А еще боги принимают жертвы у погребальных костров, — серьезно ответил Норей.
— Пока не очнется Никей, таких решений принимать нельзя! — строго, нравоучительным тоном, произнесла Севия.
Никто и не подумал о том, что этот парень, который был слишком странный, мог быть самим богом. Нет, боги не позволяют себе перед людьми эмоции, тем более страха. А Хлеб испытывал не только страх, но и удивление, смущение. Он не бог. Севия почему-то думала, что он и не посланник бога, хотя пока придерживалась такой версии. Девушка почти была убеждена, что он прибыл издалека и изверг более развитого племени. Ходили такие слухи на Большой Реке, что далеко на юге, люди используют много металла, изготовляя из них и орудия труда и оружие и много чего иного. Вот он, значит оттуда. Парня выгнали из племени, в котором он был или лексом, или наследником. Мог быть и конугом, но так называли себя правители с севера. Хлеб забрал с собой самое ценное, что было в его племени и прибыл сюда, спасаясь.
Река — это не только торговля и рыба, это информация, которая переходила в иносказательной форме от одних к другим. Кто-то говорил, что далеко на юге, где река втекает в большую воду и даже дальше, есть каменные дома, которые подпирают облака. Такие селения невозможно взять войной, потому там и придумывают разные способы, чтобы воевать друг с другом. Рассказывали, что там есть большие корабли, а воины поголовно с бронзовым оружием. И боги в тех местах сами участвуют в войнах и общаются не только со жрецами, но и с сильными воинами.
Эта гипотеза Севии, о которой она поспешила поведать брату Норею, а предатель молчал, но даже он кивнул в знак согласия, стала получать доказательства. Лодка поехала сама, без участия человека. На другом берегу лежал плот, который, скорее всего, отслужил свое и теперь Хлеб его развязывал. Такие красивые обтесанные бревна — уже ценность. Плот, на котором плыла Севия — гордость племени Рысей, этот, полуразобранный, был сильно хуже, но материала подобного не было в племени.
Ну а когда все взобрались на гору и открылся каменный дом…
— Я же говорила, что он с юга, где строят каменные дома! — с чувством превосходства сказала Севия.
— Дом? — удивленно спросил Хлеб.
— Дом, — растерянно произнесла девушка и указала на большое каменное строение, а потом перевела указательный палец на сараи и скотники. — Дома.
— Дом, домас, — сказал чужак и улыбнулся такой яркой, искренней улыбкой с идеально белыми зубами, что и Севия не сдержалась и так же расплылась в улыбке.
Однако, девушка быстро закрыла свой рот, боясь, что ее зубы покажутся чужаку грязными. На самом деле, все говорят, что у Севии хорошие зубы, но явно не могут быть такими белыми, как у Хлеба. А ведь невесту когда смотрят, измеряют бедра, чтобы могла рожать, грудь, чтобы выкормить ребенка, но и проверяют зубы, оценивая кости женщины.
Но мысли о зубах быстро ушли, когда парень, приказав положить на большую доску на ножках находящегося без сознания Никея, разрезал на раненом воине кожаную защиту. Ахнул и Норей и предатель. У Никома была отличная защита, дорогая, и такое отношение к облачению воина вызывало жалость к потери имущества и недоумение.
А потом Хлеб стал священнодействовать, что вновь поколебало гипотезы Севии. Он делал то, что далеко не каждый многомудрый, общающийся с богами, жрец станет сотворять.
Парень облил рану Никея на плече какой-то жидкостью и вокруг ранения все запузырилось и зашипело. Потом Хлеб достал прозрачный кувшин с другой жидкостью, странно пахнущей и стал мыть ею свои руки, после омывать великолепный, сверкающий на солнце нож, на который Норей чуть ли слюну не пускал. Вынув кремневый наконечник стрелы, парень стал ковыряться в ране, казалось, отрезая кусочки плоти. Никей пришел в себя и застонал, парень отпрянул.
— Никей, он тебя лечит! — Севия пришла на помощь Хлебу и сразу объяснила происходящее, чтобы опытный воин не стал драться.