Гавела «Сила бессильных». Теперь люди, еще недавно «бессильные», воз-
вращаются к политической жизни, занимают посты в руководстве страной.
Становясь «сильными», не будут ли они сводить счеты с теми, с кем поменя-
лись ролями?
Гавел не спешит с ответом.
– Мы стараемся ввести в разбушевавшуюся стихию идеи духовности,
взаимопонимания, взаимотерпимости. Это исходный пункт современной по-
литики. Будем помнить, что на руководящие посты нас выдвинула осень
1989 года, истинная революция, полная любви и терпимости. Опасность све-
дения счетов не может нам угрожать.
Я слышал, что все бумаги президент Гавел подписывает ручкой с зеле-
ными чернилами, как цветом надежды, и я не преминул спросить, верен ли
слух.
– Тут некоторое преувеличение, правда, Ирко? Государственные бумаги
о помиловании или назначении министров я подписываю шариковой ручкой
синего цвета. А вот дарственные надписи на своих книгах и делаю зеленым,
цветом надежды, и красным фламастером прибавляю сердечко. Идея любви,
взаимопонимания, терпимости сопровождала нашу революцию и вынесла
меня на этот высокий пост. Надежда – это нечто иное, чем прогностика и чем
оптимизм. Это состояние духа. Ее надо иметь в себе, если хочешь жить. Иначе
жизнь не имела бы смысла.
Потом Гавел вернется к своей мысли:
– Но не это главное… Главное в том, что в странах с тоталитарными си-
стемами люди говорят: с нас хватит! Насилие не выход. Идея ненасилия опи-
рается на что-то лучшее в человеке, на что-то лучшее в нас. Это возвышает
людей над всеми системами и над временами. И поскольку я это говорю для
советской газеты, хотел бы подчеркнуть, что и у вас переход к демократии
осуществляется, должен осуществляться в спокойных миролюбивых формах,
без пролития крови.
Но Гавел и Ельцин росли в разных культурах.
Через три года на виду страны и мира в центре Москвы молодая рос-
сийская власть – демократическая! – будет из танков расстреливать соб-
ственный парламент. Говорят, танкистам обещали большие деньги за каж-
дый залп. Убитых выносили из парламента на носилках, как мусор.
Письмо И.Ганзелки в Москву (10 января 1991 г.)
Ленька, дорогой! Неделю тому назад телецентр звонил, прочел телеграмму от
тебя и обещал прислать ее в мой адрес. Ничего не получил, но я счастлив, что полу-
чил твой сигнал: жив и здоров, Бог воздаст! По календарю не прошло очень много
времени от твоей поездки в Прагу, но кажется, что прошли века, так много собы-
тий, так много новых забот, так мало надежных источников рационального разви-
тия. Ты, наверное, на своем старом месте в редакции, но, конечно, твое внимание
обращается в других направлениях, чем полтора года тому назад. А я очень мало
знаю о ежедневных проблемах твоей и вашей жизни. Редкие информации не прино-
сят много вдохновительного.
Последнее, что я получил из Москвы, это прекрасный декоративный самовар из
фарфора с визитной карточкой «Михаил Сергеевич Горбачев». Не думаю, что он об
этом знает. Очевидно, инерция протокола. <…>
Здоровье Юлианки стало хуже, приступы слабости, головокружение. Она очень
часто трясется, проживает тяжелые депрессии, боюсь за нее. Мы переселились на
Вацлавскую улицу № 14, 500 метров от старой аварийной квартиры, рядом с Карло-
вой площадью. Но новая квартира после генеральной реконструкции тоже аварий-
ная, на будущую неделю начнут вытаскивать все водопроводные инсталляции и ка-
нализацию из стен и давать другую. Катастрофа, именно для Юлианки в ее совре-
менном состоянии здоровья.
В Седло мы бываем очень редко, я привязан к зданию чешского правительства,
ежедневно работаю с утра до ночи. Работа интересная, в большинстве концепцион-
ная, бывают часто полезные переговоры с крупными банками и концернами, в смыс-
ле открывания возможностей, именно конкретных совместных предприятий. По-
следняя задача: комплексное решение энергетической и экологической ситуации,
сравнение ядерного и других вариантов. Интересно, временами утомительно, пото-
му что все спешит. Несколько месяцев еще проработаю и вернусь с Юлианкой на пен-