много лет в любое время года, хоть в проливной дождь, дважды в неделю
приходит к могиле возложить цветы, убрать опавшие листья. Это его поклон
русской литературе, духовному величию нации. Но его ровесник, старик-
солдат в электричке, говорил вагону о другом, для него горьком, и как нужно
зачерстветь, чтобы не уловить в словах подвыпившего человека обиду, хотя
вряд ли он сам точно знает, на кого. Представляю, хочу представить, как же
устал старый защитник Отечества, освободитель Европы, если из него ушла
гордость гражданина лучшей в мире страны; она всегда в нем была, держала
незадавшуюся жизнь. Открыть на все вокруг глаза, это как самому табуретку
выбить у себя из-под ног на эшафоте.
В 1998 году, уже после распада СССР я двое суток трясся в кабине гру-
женного углем грузовика по Памирскому тракту. Водитель, старый таджик-
исмаилит из Хорога, центра Горного Бадахшана, всю дорогу молчал, попытки
заговорить встречал с неприязнью, а на второй день, когда миновали высо-
когорный пыльный Мургаб, его прорвало: «Зачем вы украли у меня роди-
ну?!» Я ничего не понимал. «В Монголии, Китае, Афганистане меня спраши-
вали: «Откуда ты?» – «Из Советского Союза». «О, большая страна!» – смотре-
ли с уважением. А теперь? «Из Горного Бадахшана…» – «Это что? Где? Близко
от чего?!»
С тех пор, как в ХIII веке русские князья покорились кочевникам, при-
шедшим из глубин азиатского пространства, и стали вести свои обозы в их
далекую столицу Каракорум, а потом в Сарай на Нижней Волге, столицу Зо-
лотой Орды, принимать из рук монгольских ханов ярлыки на свое княжение,
таинственные пространства уже тогда возбуждали русских людей непонят-
ной манящей широтой. Опьянение вдруг распахнувшимся миром три столе-
тия лепило русский национальный характер; он приспосабливался к незна-
комой внешней среде, освобождался от трепета перед опасностями, был тер-
пелив и непредсказуемо взрывчат, часто через край, в жестоких стычках или
в веселом застолье. У русских князей появлялись жены-монголки из родови-
тых семей, от них пошли скуластенькие и слегка темнокожие наследники,
среди русской знати и духовенства появлялись обращенные в христианство
выходцы из монгольских (татарских) семей.
Не я один задумывался, в какой мере русская солдатская масса, при-
шедшая в Прагу, ощущала себя исторической частью России, ее армии.
С одной стороны, они потомки дружины Ермака, двинувшейся в ХVI ве-
ке на восток за пушниной, приводя «под государеву руку» местные племена
и роды, еще не успевшие сложиться в народности. За полвека русские люди
закрепили за собой бассейны сибирских рек от Урала до Тихого океана; каза-
ки, стрельцы, крестьяне рубили избы и брали в жены молодых аборигенок.
Они стали предками особого типа русского сибирского населения, сохранен-
ного до наших дней: людей славянского облика с суженными черными гла-
зами, у которых мятежная русская душа уживается с азиатской созерцатель-
ностью, неспешностью, невозмутимостью. Новые ощущения входили в рус-
ский народный характер и рождали несовместные черты – от способности
блоху подковать до непонятного европейцу разгильдяйства. Бескрайние
пространства усиливали тягу к сближению племен и народностей; эту тягу
одни назовут «собиранием земель», другие в ней увидят импульсы к новым
экспансиям как к залогу преуспевания государства. Их потомки в солдатской
форме будут сидеть на броне танков, изумленно разглядывая Прагу, давая
умствующим публицистам повод назвать их внезапное появление встречей
Европы и Азии.
С другой стороны, в солдатах 1960-х годов не было ничего от амбиций
русских воинов петровской и послепетровской России, особенно поры 1812
года, когда война была воистину народной и от их штыка бежали дотоле
непобедимые полки Наполеона. Но после громких побед было и поражение в
русско-японской войне 1904-1905 годов; разгром от маленького островного
государства надолго поколебал самомнение армии и надежду на успех, пока
нет стимула всем миром защищать отечество. Наступательный дух возрож-
дали большевики: с начала 1920-х годов в коминтерновских военных лаге-
рях в Сибири готовили монгольские, китайские, корейские, тибетские, аф-
ганские, индийские, японские боевые отряды, способные в своих странах
раздуть «пожар мировой революции». Это удалось только в кочевой Монго-
лии. Приготовления и локальные войны на разных континентах, которые