Европы и Азии.
С другой стороны, в солдатах 1960-х годов не было ничего от амбиций
русских воинов петровской и послепетровской России, особенно поры 1812
года, когда война была воистину народной и от их штыка бежали дотоле
непобедимые полки Наполеона. Но после громких побед было и поражение в
русско-японской войне 1904-1905 годов; разгром от маленького островного
государства надолго поколебал самомнение армии и надежду на успех, пока
нет стимула всем миром защищать отечество. Наступательный дух возрож-
дали большевики: с начала 1920-х годов в коминтерновских военных лаге-
рях в Сибири готовили монгольские, китайские, корейские, тибетские, аф-
ганские, индийские, японские боевые отряды, способные в своих странах
раздуть «пожар мировой революции». Это удалось только в кочевой Монго-
лии. Приготовления и локальные войны на разных континентах, которые
вел Советский Союз, для российского народа не были священными. Высо-
чайшее чувство любви и самопожертвования всех охватило только при
нападении гитлеровской Германии; у меня хранятся письма отца с фронта, и
я знаю, о чем пишу.
А советских танкистов в Чехословакии в 1968 году что могло вдохно-
вить, возвысить их души до состояния, которое в Отечественную войну при-
ходило к людям само, не дожидаясь приказов, политбесед, трибуналов? Что
надо «положить конец нарастанию кризиса в братской cтране»? Отвести в
ней «угрозу социалистическим завоеваниям»? Сместить неугодных Кремлю
Дубчека, Смрковского, Кригеля? Опередить чужие армии и вторгнуться в Че-
хословакию?
И свою жизнь отдать за это?
Я помню, как прилетел в Мозамбик важный партийный функционер. На
собрании в посольстве он с гордостью говорил о том, что никогда еще в сво-
ей истории Россия не закреплялась так далеко от Кремля – на южных рубе-
жах Африки. Мы добрались сюда, продолжал он, с военной техникой, воен-
ными советниками, гражданскими специалистами, и не намерены отступать.
Мы пришли навсегда. «Отныне здесь южный форпост нашей Родины!» Его
так распирал патриотизм, что не оставлял времени подумать, зачем русско-
му мужику и его семье «форпост» на бедном чужом материке.
Никто не вправе упрекнуть безответных солдат, выполнявших приказ
командования. Они не ожидали, что чехословацкая армия не будет им ни в
чем препятствовать, станет наблюдать за ними из казарм, и войска НАТО
останутся на своих местах, не двигаясь, не собираясь с ними соперничать. И
полумиллионная армия пяти стран с танками, артиллерией, авиацией, со
всей своей боевой мощью, вторгшись в маленькую страну посреди Европы, к
изумлению чехов и словаков и к полной растерянности российских солдат и
офицеров, не имела представления, что в оккупированной стране делать
дальше. Когда первое оцепенение прошло, их никто не боялся. Вспомним:
люди смеялись над ними.
Такого психического надлома российская армия еще не знала.
С ним придется воевать в Афганистане и в Чечне, а там не чешский
менталитет; войны нам принесут тысячи цинковых гробов и массу солдат,
молодой цвет нации, покалеченный физически и психически.
В феврале 2003 года я прилетел в заснеженный Улан-Батор. С монголь-
скими приятелями Доржи и Очиром мы ехали в машине от аэропорта Буян-
Ухаа по обледенелой дороге в город. Справа от дороги по белой степи брел
караван верблюдов; на первом восседал монгол в традиционном халате
(дэли) и в рыжей лисьей шапке с козырьком, опущенным на глаза. Покачи-
ваясь, он что-то кричал в мобильный телефон и громко смеялся. Может
быть, говорил с Парижем, Лондоном, Прагой – монгольские дети учатся в Ев-
ропе везде. Колокольчики на мохнатых шеях издавали однотонные печаль-
ные звуки; какое-то время они проникали сквозь стекла и слегка заглушали
радиоприемник. Но скоро мы обогнали караван. В машине шел неторопли-
вый разговор, мы не вслушивались в проходящие фоном приглушенные ра-
диоголоса. Вдруг слух уловил знакомое сочетания звуков, мгновение спустя
оно повторилось, отчетливо складываясь в имя, такое неожиданное в мон-
гольской степи. Сидя рядом с водителем, я потянулся к черной панели и кру-
танул рукоятку усилителя звука.
«…В субботу 15 февраля в возрасте 82 лет от эмболии легких в Праге умер
Иржи Ганзелка, знаменитый чешский путешественник, писатель, кинодокумента-
лист. С Мирославом Зикмундом он объехал весь мир. Они написали книги, которыми
зачитывались целые поколения. Их киноархив до сих пор представляет огромную
научную и художественную ценность…»
Разговор в машине смолк.
«…В 1968 году Ганзелка и Зикмунд выступили против вторжения войск стран
Варшавского договора в Чехословакию. На этом их путешествия закончились. У них
отобрали заграничные паспорта. Следующие двадцать лет Ганзелка работал са-
довником, Зикмунд перебивался случайными заработками. Только после бархатной
революции 1989 года их книги вернулись на полки библиотек. Но путешествия по Со-
ветскому Союзу Ганзелке и Зикмунду уже не завершить. И никогда не написать кни-
гу, которой отдали столько сил. Хотя бы потому, что такой страны больше не су-
ществует…»
– Что с вами? – дергает меня за рукав Доржи. – Этих людей вы где-
нибудь видели, нет? А книги читали, нет? У меня одна есть, про Африку. Могу
дать, хотите, нет?
Это я теперь припоминаю, о чем спрашивал Доржи, а тогда не слышал.
Письмо М.Зикмунда из Злина в Москву (31 декабря 2003 г.)
Дорогой Леня, я тебе до сих пор должен ответ на твое письмо из Тегерана (без
даты, с почтовой печаткой 17.4.02) – я постоянно столько занят, ведь хорошо зна-
ешь. В позапрошлом году мы чуть-чуть в Каире не встретились! 1 Приехали мы с Ма-
рией 1 апреля, побывали до 3 числа и снова перед отлетом с 12 до 14 апреля. Третий
раз в жизни я посмотрел Луксор и Карнак и вспоминал Юрия и наш проход на юг, в
Нубийскую пустыню.
Может быть, ты не знаешь, что Юра уже не среди нас. Умер он 15 февраля, на
другой день после моего дня рождения. Один из моих друзей мне написал, что Юра
ждал со своим отходом сутки, чтобы мне не испортить радость… Три недели до
того, 20 января, я последний раз его видел в больнице. Когда мы прощались, Юра пер-
вый раз в течение этих четырех лет, пробывших в горизонтальном положении, он
жаловался: Mirku, je to tady k zešileni – здесь это – сойти с ума… Мне без него трудно,
ты понимаешь, – вся активная жизнь связана с ним.
И у меня были трудности: в прошлом году внезапная болезнь сердца – и потом
осложнения. С тех пор я чувствую себя хорошо, но рисковать не решаюсь. Это тоже
причина, почему я отказался выехать в будущем январе в Москву.
И причина, что я тебе сегодня пишу:
До ноября этого года проходила в синагоге в Пльзене (городе, где я родился) вы-
ставка, более 300 фотографий из наших путешествий, встретилась она с большим
отзывом в печати, радио и телевидении. В 2004 г. она пойдет в Национальную гале-