Иньесте было больно не только физически. Эта боль и привела его сюда: поднять его дух было непросто.
«Андрес очень близок своим корням – к своему дому, к людям. Он прошел с ними все, эти узы очень крепки. Он борется вместе с ними. Эти узы никогда не рвались и никогда не будут разорваны. Он ничего не может с этим поделать. И он беспокоится о каждой этой ниточке».
Он так беспокоился обо всех дорогих ему людях, что в какой-то момент забыл побеспокоиться о самом себе. И все это вместе сошлось внутри него, образовав идеальный шторм.
«Андрес прошел через очень непростой период», – говорит его бывший партнер по команде Боян Кркич. Он тоже осторожно подбирает слова, осторожно описывает эти мрачные углы опыта, которые не знакомы никому, кроме самого человека, проходящего через такой период жизни. Но если кто-то и способен их понять или хотя бы близко подобраться к пониманию, так это Боян. Экс-форвард «Барселоны» тоже пережил что-то подобное.
«Шел мой первый год в первой команде на «Камп Ноу», – говорит он. – Примерно тогда же Арагонес впервые вызвал меня в сборную, год 2008-й. И в какой-то момент меня стали одолевать приступы тревоги». Как и Андрес, Боян был выпускником академии «Барселоны» – «Ла Масии». Андрес был на шесть лет его старше; для Бояна он был гигантом. Кркич восхищался им и смотрел на него как на идола, в нем он видел свое вдохновение. Они почти не разговаривали друг с другом: оба очень застенчивые. Но было нечто такое, что их связывало – безмолвно.
«Так что я сильно удивился, когда как-то раз после тренировки Андрес подошел ко мне и сказал: «Боян, мне надо с тобой поговорить». А когда такое говорит Андрес, сразу понимаешь, что творится что-то неладное. Он вкратце объяснил мне, что с ним происходит. Пока он продолжал говорить, я осознавал, что его проблемы очень схожи с моими. Я чувствовал, будто что-то связывает нас; о таких вещах не поговоришь с первым встречным. И я сразу же понял, о чем он говорит. Его слова заставили меня ощутить, что я словно заново переживаю весь тот свой опыт. Заново чувствую то, что еще не умерло во мне: шрамы никуда не делись. И он хотел поделиться этим со мной. Я знал, что тем, о чем он мне рассказывал, обычно ни с кем не делишься, кроме своих близких. Это так скверно, так неприятно, так болезненно, что ты просто держишь это в себе. Ты не хочешь, чтобы другие знали; не хочешь нагружать их этим и не хочешь, чтобы они страдали от этого. Но в конечном счете так ты только делаешь себе больнее».
Сев в углу раздевалки, Андрес и Боян стали разговаривать. «Настал момент, когда мы осознали: мы проживали одно и то же. Мы чувствовали себя одинаково. Знали, что проходим через одинаковые страхи, и оба чувствовали, что выхода нет». Андрес говорил, Боян слушал. «Я думал про себя: «Я не дам Андресу пережить нечто подобное». Я сидел там, говорил со своим идолом и кумиром, человеком, выигравшим Чемпионат Европы и Лигу чемпионов, а он открывал мне свою душу. Это уже во многом раскрывает то, какой он на самом деле, одно это говорит о его скромности и чувствительности. Он позвал меня на помощь. Он сам подошел ко мне и сказал, что хочет поговорить. И я захотел помочь ему всем, чем только мог».
С того момента взаимоотношения между Андресом и Бояном изменились. «Мы стали общаться все чаще. Мне было комфортно говорить с ним, а он чувствовал то же самое по отношению ко мне. Для нас обоих это была своего рода терапия. И мы стали ближе, узнали лучше друг друга. Помогали друг другу. Андресу предстояло начать непростой год, учитывая все случившееся; травмы породили страх, что он не сможет попасть в заявку на Чемпионат мира. Он выходил на финал Лиги чемпионов, едва восстановившись, не будучи до конца здоровым. Он был очень хрупким».
Боян вспоминает свое знакомство с Андресом. «Дело было в Египте, во время товарищеского матча. Я никогда прежде не тренировался с первой командой, так что эта возможность была словно дверью в мечту. Любопытно выходило: для игроков первой команды приезд в Египет на товарищеский матч был неприятными хлопотами. Для меня это был прекрасный новый опыт. Мы прибыли на стадион за три часа до игры, а он уже был заполнен до отказа. Помню, что я тогда очень нервничал. На разминке Андрес подошел ко мне и сказал: «Расслабься, не переживай так». Не знаю почему, я до сих пор не могу себе этого объяснить, но тогда его слова придали мне невероятной энергии. Я и сейчас могу воспроизвести этот момент в своей голове, вплоть до цвета манишки, в которой мы тогда разминались. Она была красной».