Лето прошло скверно. Потом началась предсезонная подготовка, которая всегда стартует после медобследования. Это рутинная процедура для игрока, следящего за своей формой, особенно когда он чувствует себя хорошо. Это рутинная процедура и для Андреса в обычном его состоянии. «Но на той первой тренировке я сделал себе больно. Это было логично, ведь лето прошло под таким давлением, с таким напряжением, словно на меня свалились все проблемы мира. После такого лета было невозможно себе представить, что мышца будет в нормальном состоянии. Сканирование, которое сделали доктора, показало, что все в норме, но мышца была недостаточно сильной, а потому предсезонку я провел, будучи травмированным, и две недели тренировался в одиночестве в США. Только я и Эмили Рикарт, физиотерапевт «Барселоны».
ЭТО НЕ ВОПРОС НУЖДЫ. Я ХОЧУ РАССКАЗАТЬ СВОЮ ИСТОРИЮ.
Никто не знал тогда, как мучился Андрес, так же как никто не подозревал, как ему пришлось страдать, когда он маленьким попал в молодежную академию «Барселоны» «Ла Масию», находившуюся так далеко от его родного дома. Он поведал об этом только годы спустя. «Я все держу в себе. Я не люблю перекладывать груз своих проблем на плечи других; я справляюсь с ними самостоятельно. Но наступает момент, когда ты оказываешься в тупике, откуда нет выхода. Я не мог даже тренировку до конца довести, потому что странное чувство не покидало меня».
В заключительные дни предсезонной подготовки показалось, что дела пошли на поправку, а до решения уже рукой подать. Казалось, что грядут перемены. «Я не провел ни одного матча с того финала Лиги чемпионов в Риме и первого требла, оформленного тремя месяцами ранее. Я не мог тренироваться с первой командой на протяжении тех двух недель в США, но потом в один из дней доктора сообщили мне, что им, наконец, удалось найти причину моей проблемы. И тогда началась работа. Я стал приближаться к возвращению в строй, дела шли на лад, лекарство помогало. И в этот момент я узнал новости… хуже которых придумать было нельзя.
Приехал Карлес Пуйоль: он отыскал меня, чтобы передать, что Иван де ла Пенья звонил ему с новостями.
«Дани умер».
«Что? Ты уверен?»
Я застыл. Я не мог понять. Я не знал, что делать, о чем думать. Я не мог поверить в случившееся. Дани, мой дружище Дани, умер. Как? Почему? Не может быть…»
Андрес и Даниэль Харке, центральный защитник городских соперников «Барселоны» «Эспаньола», вместе прошли через многое. Они играли вместе в молодежных сборных Испании; вместе ездили в тренировочные центры своих клубов в Барселоне. Они были близкими друзьями. Дружили с детства; у них было столько общего.
А теперь Дани умер, став жертвой сердечного приступа, настигшего его в Италии, где «Эспаньол» проводил предсезонную подготовку.
«Следующие несколько дней были кошмарными, – говорит Андрес. – Мне казалось, что я лечу в свободном падении, было ощущение, будто вокруг все потемнело. Я отправился на поиски доктора: «Я не могу больше это выносить».
Андрес не знает, как это назвать: не совсем депрессия, но и не болезнь, нет, скорее ощущение беспокойства. Словно что-то не так.
«Не знаю, как это объяснить, – говорит он. – Но тогда я узнал, что, когда твое тело и разум уязвимы, тебе кажется, что с тобой может произойти все, что угодно, что ты способен принести очень много вреда. Делая абсолютно все, что угодно. Может, это прозвучит слишком сильно, не знаю, правильно ли говорить так, но мне тогда казалось, что я каким-то образом научился «понимать», как люди доходят до сумасшествия, что подталкивает их совершать безумные вещи, совершенно им не свойственные».