Несомненно, если для самосознания существует такой параметр как коэффициент интеллектуальности, то существует и коэффициент ожесточенности. Он никогда никем не принимается в расчет, но именно он во многом делает мир таким, каков он есть. История человечества – это история государств, которая преподносится народам как предмет национального нарциссизма. Что достойного в этой истории, ведь она вся состоит из жестокости, подлости и насилия, возведенных в ранг государственной добродетели? Но даже если бы это было не так, история государств не имеет значения. Значение имеет лишь история человека. И какова же она, эта история человека в истории государств? Почти всегда – это история раба и калеки. Человечество воспринимает себя абстрактно. Оно пересчитывает себя по головам, совершенно не интересуясь тем, что происходит в этих головах. Но в конечном итоге значение имеют не головы, а их состояние. Миллионом больше, миллионом меньше, - что от этого меняется? Все меняется от того, что творится в наличествующих мозгах. А там день и ночь творится психогенное разрушение душ и развращение сердец. Там совершаются все преступления государства и общества против человека.
Но цивилизация пренебрегает собственной психологической сутью, при том что человек в первую очередь – существо психиатрическое, а вовсе не физическое, экономическое, гражданское, финансовое, административное, юридическое или еще какое-либо. Homo sapiens есть homo psychikos. Его здравоохранение начинается с охраны его души. Мир стал богаче. Стал ли он от этого менее психогенным местом для самосознания? Можно ли сказать, что совокупность ныне живущих людей находится в большем психологическом комфорте, чем те, что жили тысячу лет назад? Гражданские права для самосознания – это его права на психологический комфорт, на менее психогенный мир. Это – не политика, не социология, не экономика, не юриспруденция. Это – его психология.
Вот полицейский под камерами журналистов яростно разгоняет демонстрацию сограждан, отстаивающих свой и в каком-то смысле его психиатрический комфорт. Делает ли он это от служебного усердия или от той внутренней ожесточенности, которую накопил за годы жизни? Солдат безжалостно уничтожает противника, которого даже знать не знает, потому что выполняет приказ правительства или потому что здесь можно безнаказанно выплеснуть свою многолетнюю ненависть к ближнему, к тому самому гомо сапиенсу? Возможно, полицейский в своем подсознании избивает не прохожего, а своего начальника или соседа. Возможно, солдат расстреливает в своем подсознании не противоположную армию, а собственное правительство. Но тот, что стреляет в ответ, испытывает те же самые чувства. «Восстанавливая справедливость» и «наводя порядок», человек мстит за свои обиды всему человечеству, ведь он в одной упряжке с ним, и его жизнь становится игрушкой, расходным материалом для всевозможных лебедей, раков и щук.
Так что делать трем беднягам, оказавшимся в одной упряжке? Поделить воз на части, и пусть каждый тащит свою долю в любом направлении. Никакая демократия не решает эту проблему. Если умные имеют право жить по-умному, праведные по-праведному, то глупые и грешные тоже имеют право жить по-глупому и по-грешному. Нужно лишь развестись. И пусть каждый строит свой мир так, как он считает нужным. Человек вправе распорядиться своей жизнью в любой степени собственного идиотизма. Вопрос истины тут вообще не должен ставиться. Если где-то соберутся трое во имя своего психиатрического комфорта, они должны получить независимость на устройство для самих себя такого государства, которое хотят. Разумеется, все свои удовольствия они должны оплачивать сами. В сущности, любая банда, создающая государство в государстве, именно это и делает, не отвечая при этом за свое «государство». Человечество создало мир, который его уродует, и оно ищет средства для контроля собственного уродства в этом же самом мире. Это – уродство в новых степенях. Сколько их накоплено, этих степеней ученого идиотизма?
Жил-был Редьярд Киплинг. Много лет он прослужил британским чиновником в колониальной Индии и за время службы так хорошо изучил местную культуру и колорит, что стал писать книги об Индии, которые принесли ему мировую славу. Казалось бы, Киплинг должен быть убежденным космополитом. Но странно, - вернувшись в Англию, Киплинг стал радикальным националистом. Я – не Киплинг и не товарищ ему, но я могу его понять. Нужно прожить много лет среди чужого тебе народа, чтобы навсегда избавиться от дешевого интернационализма. Увы, народы – разные, и ничего с этим не поделаешь.