Следовательно, антипатриотизм с психологической точки зрения есть утрата человеком чувства родины. Это – глубинное чувство, и его оценку нельзя проводить на веру. Спроси первого встречного, любит ли он родину, и он окажется патриотом. Как-то раз среди белых американцев провели опрос: признают ли они дискриминацию? Все ответили: нет. Тогда их спросили: считают ли они белую расу способнее черной? И почти все ответили: конечно. Патриотизм, как и дискриминация, не просто устроен. Вот юноша размалевывает физиономию триколором, разъезжает на импортном автомобиле по городу и кричит во всю глотку «Россия – чемпион». Но служил ли этот юноша в армии? А если служил, то с тем же ли восторгом он хлебал солдатскую кашу, отмораживал уши на плацу, любил командиров, как отцов, и относился к новобранцам, как к братьям по оружию? Вот зрелый муж вешает на стену своего кабинета невиданную птицу с двумя головами, а на стол ставит портрет с ликом президента. Но на какие деньги он дворец себе построил? И сына своего, того самого юношу с триколором, зачем откупил от священного долга перед родиной? Наконец, все воры и убийцы любят сентиментальные песни о родине и своей горькой судьбе. Кого же они грабят и убивают? Иностранцев? Или родина для них состоит из берез и журавлей и не включает в себя соотечественников? Родина - это всегда люди. Либо она у тебя есть, либо ее уже нет. Осталось лишь гуляй-поле. Можно жить в отеле, где есть ресторан, бордель, казино и все, чего пожелаешь, но это – не дом человека.
Имперские чиновники пишут для самих себя законы, проверяя их на «коррупционную составляющую». Похоже, этим инфантильно мыслящим существам не помещается в голову простая, но все же детерминированная, а потому чуждая их уму мысль. Человек крадет не потому, что может украсть. Мир не состоит из потенциальных воров, готовых присвоить все, что плохо лежит. Недостаточно бросить на дороге кошелек, чтобы все прохожие устремились завладеть им. Человек крадет потому, что хочет украсть и не видит в этом ничего позорного. Проблема – в человеке, а не в законе. Дело в том, что человек, беря взятки, обкрадывая казну, совершая махинации, выстраивая финансовые пирамиды, недоплачивая работникам или просто безобразно выполняя свои служебные обязанности чиновника, судьи, врача, учителя, инженера, торговца, строителя, водителя, повара, пивовара, уборщика, стрелочника, хамя окружающим и не замечая чужих страданий, едва ли анализирует свое поведение и выносит себе приговор. Если же этого человека спросить: почему он делает то, что делает, то скорее всего он ответит: все так живут. Это и есть тотальная утрата родины.
Конфуция спросили: «Разве может благородный человек поселиться в захолустье?» Конфуций ответил: «Разве можно назвать захолустьем место, где поселился благородный человек?». Я бы перефразировал это так: разве можно назвать родиной место, где поселился сброд, лишенный благородства? Патриотизм – это чувство уважения к ближнему. Не декларированное с трибун уважение, но именно чувство, которое просто живет в человеке. Это чувство в конечном счете оказывается уважением к самому себе. Иметь родину – значит иметь честь. Утрата чувства родины неизбежно ведет к бесчестию. Честь становится бессмысленной величиной. Кто сказал, что нельзя лгать, красть, убивать и прелюбодействовать? Если нет родины, можно все. Флобер говорил: «Ненависть к буржуа – начало добродетели». Я бы перефразировал это так: ненависть к великодержавному патриотизму – начало общественной добродетели. Патриотизм начинается с того, чтобы быть благородным человеком. Если где-то соберется сообщество благородных людей, это и будет лучшая родина в мире.
Летописец Нестор начинает историю Российского государства с рассказа о том, как позвали русичи Рюрика на царство и сказали ему: «Земля наша обширна и хороша, но порядка в ней нет». Обширный порядок или упорядоченная обширность – эта извечная русская мечта – является по сути своей оксимороном, фигурой речи, которая содержит несовместимые понятия. На протяжении веков глупая русская душа мечтает о круглом квадрате, о горьком сахаре, о горячем снеге, о жидком камне, о белой тьме. Как бы ей сохранить обширность и навести порядок? Может, варягу Рюрику это удастся? Ведь в его Скандинавии порядок поддерживается как на корабле под парусом. Каждый матрос знает свое место. А на Святой Руси никто не знает своего места.