Юнг, введя нуминозность в свои архетипы, так писал об этом: «Динамическое существование или воздействие, не связанное с произвольным актом. И даже наоборот, такое воздействие захватывает, овладевает человеческим субъектом, который скорее всего является жертвой нуминозности, чем её создателем. Numinosum, чем бы ни была её причина, является условием существования субъекта, независимым от его воли. Numinosum является или качеством какого-либо видимого объекта или воздействием невидимой силы, вызывающей особые изменения сознания (т.е. самосознания)». И далее, говоря о своих архетипах, Юнг добавляет: «Наша психическая структура повторяет структуру Вселенной и все, что происходит в космосе, повторяет себя в бесконечно малом и единственном пространстве человеческой души. Потому Богообраз - всегда некая проекция внутреннего ощущения какого-то великого противостояния. Этот опыт затем наглядно явлен в предметах, порождающих подобную ассоциацию. И эти предметы с тех пор сохраняют свое нуминозное значение или, скажем так, характерны большой долей нуминозности. В этом случае воображение совершенно свободно от всего конкретного и пытается уловить образ невидимого, чего-то, что стоит по ту сторону вещей».
А теперь вернемся к истории с потерянной и вновь найденной вещью, которую человек хранит на полке или использует безобразно, поскольку забыл, в чем ее предназначение. И вот, наконец, однажды древний человек нашел в своем доме ключ к истинному Сознанию (нуминозному Я), но забыл его имя. Точнее, это имя он уже присвоил самосознанию, своему «я». А вместе с именем забыл и его сущность. Он стал называть эту радостную находку Богом. По недоразумению человек назвал Сознание Богом. Тем не менее, это нуминозное Я можно еще отыскать в индуистских текстах, например, в «Тантре Царя Всетворящего»: «Я – «сердцевина», потому что я содержу в себе все явления. Я – «семя», потому что я порождаю всё. Я – «причина», потому что всё происходит из меня. Я – «ствол», потому что ответвление любого события произрастает из меня. Я – «основа», потому что всё пребывает во мне. Я зовусь «корень», потому что я есть всё».
И с тех пор человек, этот носитель нуминозного Я, стал искать его в интуитивных символах Аписа, в ритуалах и мистериях призывал он снисхождение на себя этого Пана, во снах и галлюциногенах пытался постичь эту запредельную Изиду, сжигал своих сыновей во имя этого Баала, поклонялся на высотах этому всемогущему Яхве, языковыми заклинаниями пытался воздействовать на эту всетворящую Иштар, на заре восхвалял этого Митру и в самонадругательствах оказывал почтение этой Кибеле. Он создал религию, мистику, эзотерику, шаманизм, мифологию, магию, некромантию, спиритуализм и толкование сновидений. Настал рассвет богов. Из недр своего самосознания, из сновидений человек извлекал все более причудливых и ужасных монстров. И приносил им жертвы как свидетелям своего благочестия.
Каждое самосознание есть независимый свидетель Сознания. Именно так оно и возникло. Но человек, присвоив сознание себе, со свойственным ему эгоцентризмом все перевернул и объявил Бога (Сознание) свидетелем своей души (самосознания). Он сделал мир своих сновидений мистической территорией Божьего Самодержавия. Главным продуктом этой лингвистической несообразности и вытекающей из нее казуистики стали бессмертная душа и ревнивый, самолюбивый Бог-свидетель с целым сонмищем ангелов и демонов в своей свите, где один страшнее другого. Известно, что из этого вышло: сакральные жертвы, жрецы, теократия, религиозная ненависть, священные войны, мракобесие и все прелести человеческого самосознания, для изучения которых понадобилось создавать психиатрию.
В конце концов, самосознание потому и есть само-сознание, что оно сознает каждый свой акт. Если человек не слышал собственных мыслей, откуда ему известно, что он вообще мыслил? Если бы человек не слышал собственных мыслей, то ему неоткуда было бы взять саму идею молитвы, ведь молитва – это обращение к кому-то внутри самого себя, к нуминозному Я. Самосознание, являясь одним из многих свидетелей Сознания, связано с ним самой интимной связью, какую оно не может иметь больше ни с кем во внешнем мире: ни как ребенок с матерью, ни как муж с женой, ни как друг с другом, ни как господином с рабом. Именно поэтому Бог есть всеобщая любовь. Но человек, являясь носителем этого нуминозного Я, находится так же в непрерывном присвоении себе этого единого Сознания. Я мыслю – следовательно, Бог во мне, и с ним (истинным Я) веду я свой диалог. Именно потому Бог есть собственность человека.