В этот же день, когда Рам Дасс молча размышлял о том, почему Бабаджи вынужден так страдать, учитель перестал стонать и заговорщически ему подмигнул. Затем Он снова согнулся и застонал. Было трудно понять, насколько серьезна Его болезнь.
На следующий день преданные серьезнее стали задумываться, не собирается ли Бабаджи оставить Свое тело, но вспоминая о дате, указанной Шастриджи (1988 г.), ожидали известий о Его выздоровлении. В это время Бабаджи сказал Гауре Деви: «Мое сердце разбито ударами тысяч ножей. В Моем теле тысячи ран, и никто здесь не может излечить Меня. Почему же, почему? Во мне месяц, солнце и звезды, и я несу всю ношу Вселенной».
В этот вечер Бабаджи не пришел на даршан в зал для киртан. Когда стало очевидно, что Он не появится, к асану поставили Его сандали и Гаятридеви с другими преданными совершила аарати. Традиция совершать службу Богу или гуру перед его сандалями существует по крайней мере со времен Господа Рамы. Младший брат Рамы управлял царством от имени Рамы, используя в качестве символа сандали своего брата, в то время, как Рама, Сита и сводный брат Рамы Лакшман жили 14 лет в изгнании.
К концу аарати Бабаджи позвал к Себе Своих гана, и они поспешили в Нему. И снова они прикладывали Шри Янтру к Его телу, чтобы снять боль, которая не оставляла Бабаджи в покое.
Когда Рам Дасс использовал Шри Янтру, он сделал Бабаджи массаж. Святой лег на живот и после того, как Рам Дасс один раз провел Шри Янтрой по ногам и спине Бабаджи, Он указал на область поясницы и попросил Рама Дасса подержать металлическую пластину на этом месте. Рам Дасс, стоя у кровати Бабаджи с Шри Янтрой в руках, медленно повторил целительную мантру. Бабаджи стало полегче, дыхание успокоилось. Поскольку Рам Дасс прижимал Шри Янтру к телу Бабаджи, ему передался ритм дыхания святого. Когда Бабаджи стал дышать медленнее и глубже, изменилось и дыхание Рама Дасса. Они дышали синхронно, может быть, минуты две.
Читая мантру с закрытыми глазами, Рам Дасс ощущал глубочайшие внутренние переживания. Перед ним появился свет, а затем он почувствовал стремительный взлет. Внутренним зрением он увидел над телом святого темное пространство, из которого полились световые частицы. Они возникли вначале по краям, а потом соединились в центре. Ощущение стремительного взлета нарастало, затем к Раму Дассу устремилась целая череда янтр. Он отчетливо помнит семь образов, но всего их было девять. Одно изображение он видел достаточно долго, чтобы хорошо его запомнить, а затем оно взорвалось, подобно разбитому молотком зеркалу.
Рам Дасс взлетел в эту черную бездну, и там ему открылся яркий свет. В этот момент Рам Дасс подумал: «Это освобождение» и затем: «Вот как душа расстается с телом!» С этой мыслью Рам Дасс открыл глаза и увидел, что он все еще прижимает Шри Янтру к спине Бабаджи. Мастер продолжал учить приверженцев, даже находясь на смертном одре.
ПРОЩАЛЬНЫЙ ДАРШАН
Утром 13 февраля церемония нанесения чандана не состоялась, не было ни хавана, ни утреннего даршана. Ашрамитов попросили отправиться на работу и дать Бабаджи возможность отдохнуть.
Когда кто-то пришел, чтобы убраться в Его комнате, Бабаджи решил устроиться в Шиш Махал — в помещении, где Он часто принимал гостей. Он тяжело оперся на Кали и ХарТовинда, передвигался медленно, с серым от боли лицом. В Шиш Махал Он вновь взял в руки книгу о Хиросиме и, перелистывая страницы, тихо сказал: «Я принял слишком много недомоганий, а теперь я должен принять Свою собственную болезнь».
Около полуночи Бабаджи встал с кровати и вышел из комнаты. Он собрал последние силы и сообщил преданным, что отправляется на даршан в зал для киртан и чтобы они всех туда созвали. Они начали уговаривать Его не делать этого, поберечь себя, но Он с помощью Макхан Сингха Баба, поднялся по ступенькам лестницы к саду при храме.
По случайному совпадению я как раз проходил там, поэтому я последовал за учителем и гана в зал для киртан. Обычно Бабаджи останавливался в храме перед мурти Старого Хайдакхан Баба, однако в этот день Он прошел прямо к Своему асану, медленно и тяжело сел на него в позу полулотоса.
Преданные чередой склонялись в пранаме, и для каждого Он находил слово или благословение. Мне Он начал напевать «Будхе Радхе Шиам, Будхе Радхе Шиам». На мгновение нам показалось, что кризис миновал, и Бабаджи начинает поправляться. Через десять минут, когда все поприветствовали Бабаджи и расселись, тихо исполняя «Ом Намах Шивая», Он попросил Гауру Деви подложить Ему подушки и устроился на них, тяжело дыша и постанывая при каждом выдохе. При виде Его страданий разрывалось сердце.