Эли ничего не ответила, лишь с грустью смотрела на брата. Как следует наевшись, они оделись, подхватили свои вещи и отправились в порт. Когда они вышли из башни в галерейный коридор, Гордон в изумлении замер. На протяжении всего коридора выстроились по росту курсанты, с разных курсов. Они вытянулись в струнку при виде Гордона и Эли, и замерли, ничем не объясняя такого поведения. Гордон, недоумевая, шёл вдоль этого строя, пытаясь понять, что всё это значит. Дойдя до конца коридора, они увидели, что в конце строя стоит Патрик. Он сделал шаг вперёд, и повернулся лицом к ребятам.
– Что это значит? – спросил Гордон у друга, кивая на строй.
– Это что-то вроде знака уважения, – с серьёзным видом ответил Патрик. – Я подумал, что тебе понравится. Я поговорил с ребятами, со своего факультета и, по-моему, больше никто не считает тебя тёмным.
Гордон обернулся назад: курсанты всё ещё не шевелились. Мальчик не знал, как он должен реагировать, но он действительно был признателен Патрику. Они втроём двинулись по лестнице в банкетный зал. Но за несколько шагов до выхода, их путь преградил Азазель. Гордон отшатнулся и рефлекторно положил руку на проводник.
– Это лишнее! – успокаивающе поднял руки вверх Азазель. – Я прийшёл лишь для тойго, чтоби перейдать тейбе послайние, Гордон.
Мальчик не стал спрашивать, откуда демону известно его имя. У него имелись вопросы поважнее. Гордон убрал руку с рычага блокировки, но бдительности не терял.
– Что случилось там… за стеклом, когда я умер? – спросил Гордон.
– Я никогда тайкого раньше не вийдел, – задумчиво ответил демон, переводя взгляд между Гордоном и Эли. – Между вайми есть какая-то страйная связь. Ви ведь смейшивали кровь, не так ли?
Гордон боковым зрением заметил, как Эли со странным выражением смотрит на демона и поглаживает шрам на своей руке. Демон тоже заметил это движение и, не дожидаясь ответа, продолжил:
– Увейрен, ви первие из магов кто сдейлал пойдобное. Вся майгическая энергия людей храйнится в их крови, а ви её смейшали, тем самим навсейгда свяйзав себя магическими узами. Крепче чем семейние узи. Прочнее чем друйжба. Твёрже чем стейкло, разделяющее мир жийвих и мир мёртвих. Могущейственнее люйбви. Сильнее Смерти.
– Он вообще о чём? – спросил Патрик. – Какое стекло?
– Я тоже не понимаю, о чём вы? – замотала Головой Эли, но Гордон одёрнул их обоих, пообещав объяснить всё позже.
– Так что за послание? – напомнил Гордон.
– Ах да, – погрустнел демон. – Смерть била ойчень нейдовольна тем, что я упуйстил твою душу. Она пройсила перейдать, что в следующий раз придёт за тобой лийчно.
От этих слов, жуткий холод поселился в груди Гордона.
– И когда же будет этот "следующий раз"? – спросил Гордон, прилагая все усилия, чтобы его голос не дрогнул.
– Демонам запрейщено говойрить об этом с людьми, – покачал головой Азазель, и красноречиво посмотрел на левую ладонь мальчика. – Но в твоём слуйчае, ведь и так всё пойнятно.
– Через год, – кивнул Гордон, проследив взгляд демона.
– Да.
За спиной демона в проходе появилась фигура Гектора Гейта, декана факультета клериков. Он встал в нескольких метрах позади демона. Азазель, так и не заметив его появления, продолжал смотреть на Гордона.
– Могу я взглянуть на твоё приглашение? – громогласно спросил профессор Гейт, и демон от неожиданности вздрогнул. – Ты ведь не стал бы лезть в Белый Омут без него, верно?
– Прийглашение? – демон обернулся и, натянуто рассмеявшись, похлопал себя по карманам. – Найверное, остайвил в другой куртке.
Гордон всей кожей ощутил, как от профессора Гейта веет магической энергией, но его проводник по-прежнему был заблокирован. Тем не менее, в воздухе рядом с профессором что-то происходило. Сначала смутно, а затем всё отчётливей вырисовывалась фигура высокого человека. Или не человека? Окончательно сформировавшийся, словно проявившийся на плёнке, перед ними стоял ангел, облачённый в белоснежные одеяния. Хоть Гордон никогда не видел их, да и вообще, не верил в их существование, отчего-то он был уверен, что это именно ангел. Картинки в книжках всё врут! Не было у ангела никаких крыльев!
– Ланс! Старий друг, как я рад тейбя вийдеть! – совершенно неискренне обрадовался Азазель, глядя на красивое лицо ангела.
Ангел по имени Ланс, видимо, тоже узнал Азазеля, и его лица коснулась тень. Он плавно потянул из-за спины меч, закреплённый двумя кольцами. Азазель, нервно облизнув губы, и из его рукава выскользнул длинный, широкий клинок. На мгновение, в глаза Гордона ударил лучик света, отражённый от клинка демона, и его ослепило кроваво-красным отблеском. Гордон узнал бы этот металл из тысячи других. Демонит! А когда он разглядел оружие демона, и увидел, что в нём не хватает небольшого кусочка, сердце Гордона пропустило удар. От основания лезвия был отколот кусок треугольной формы. И Гордон был уверен, что этот самый осколок сейчас находится в его часах. Выходит, что демон как-то связан с этими часами. А ведь Гордона принесли в приют уже с ними. Возможно, Азазель знает что-то о прошлом Гордона и Эли. А может даже знает о том, где их родители. У мальчика в голове сразу завертелась тысяча вопросов, но он не успел даже рта открыть. Полыхнуло пламя, и Азазель начал растворяться в огненном вихре. Его будто засасывало в воронку.
– Взять! – крикнул Гейт, и махнул рукой в сторону огненного вихря.
Ангел сорвался с места и, выставив меч вперёд, нырнул в огненную вакханалию. Он исчез так же быстро, как и демон, и воронка тут же захлопнулась. На пол упал тлеющий уголёк, и это было всё что осталось от демона и ангела.
– Ого! – воскликнул Патрик.
– Профессор, что происходит? – спросила Эли.
Но Гордона интересовало другое:
– Куда отправился демон?
Гектор Гейт не реагировал. Он сосредоточенно уставился в одну точку и не шевелился. От напряжения у него выступили капельки пота на лбу. Через двадцать секунд, он шумно выдохнул и, облокотившись на стену, сполз по ней, совершенно истощённый.
– Профессор, что с вами? – обеспокоилась Эли.
– Аума закончилась, – прокряхтел профессор Гейт. – Чтобы удерживать в нашем мире такого сильного ангела как Ланс, требуется много аумы. Но только Ланс, может с ним справиться. Надеюсь, ему хватило времени, чтобы достать Азазеля.
Гордон не верил собственным ушам. Он впервые так близко подобрался к ответам на вопросы, которые мучили его всю жизнь, и вновь оказался вдали от них. Что Гектор Гейт вообще здесь забыл? Принесла же нелёгкая. Может у него нюх на демонов?
– Профессор, – сдерживая эмоции, обратился Гордон. – Где сейчас Азазель?
– А я почём знаю? – удивился Гейт. – Чем дальше отсюда, тем лучше.
– Мне нужно поговорить с ним, это срочно!
– Поговорить? – возмущению Гейта не было предела, он даже поднялся на ноги, чтобы посмотреть на Гордона сверху вниз. – Приличным людям не о чем говорить с демонами!
С этими словами, Гейт развернулся, и вышел в банкетный зал.
Ну и где теперь искать демона? Если он ещё жив, конечно. Ангел выглядел очень грозно. Удалось ли Азазелю от него оторваться? Гордон чертыхнулся и, проклиная судьбу вышел в банкетный зал. Они втроём мгновенно влились в толпу учеников, спешащих к выходу из школы. Все они оживлённо и счастливо болтали. Только у Гордона на душе было нерадостно. Последние события начисто отбили у него охоту радоваться жизни. По пути к порту он прислушивался к разговорам окружающих его людей. Не удивительно, что все говорили только о вчерашнем сражении в банкетном зале. И его порадовали разговоры о том, что Датсон, оказывается, был прав, и тёмные маги действительно существуют. По пути, Гордон рассказал им обо всём, что случилось, когда он умер. Эли сильно смутилась, когда Гордон сказал, что именно её слёзы, сломали барьер, разделяющий мир живых и мир мёртвых.
Подходя к порту, мальчик всё чаще ловил на себе сочувствующие взгляды. Он ещё раз убедился, что правильно поступил, закрыв биостигму перчаткой. Если бы в глаза окружающим людям бросалась чёрная клякса на его ладони, взглядов было бы больше. Войдя внутрь порта, Гордон и Эли принялись искать Патрика. Гордон увидел авианосец магистра Боули, который горой возвышался над другими кораблями. Интересно, знал ли Эрик Янг, что магистр назвал свой корабль в честь его матери? Вглядываясь в белую надпись на обшивке, Гордон понял, что магистр никогда не был свободен от угрызений совести. Каждый раз, когда он поднимался на борт по трапу, ему на глаза попадалось это имя, выведенное крупными белыми буквами. А ведь все несправедливо считают, что Тайбер Боули злоупотребляет спиртным от хорошей жизни, что он так расслабляется. Да горе он топит, а не расслабляется. И ведь с момента аварии, он больше ни разу не поднимался на корабль пьяным.