-… взглядом, - невозмутимо закончил Наги и подал пример, расколов булыжник с него размером (и половину леса за ним).
- Ну да, вечно всё у вас с подвывертом. А я уж было порадовался, что хоть сегодня что-то легкое! - проворчал Муцу.
Снова в мире секирей, несколько позже.
Как ни странно, открыла дверь гостям не хозяйка поместья, а Таки - секирей тумана, бывшая пташка Фуши.
Стоило только гомункулу и секирей встретиться взглядами, как та тут же отвела взгляд, немного побледнев и даже отступив.
- Чего это с тобой, мне казалось, ты была смелее, - удивилась стоящая рядом с Фуши Цукиуми. И даже как-то с обидой в голосе, ибо у водной секирей в голове не укладывалось, как можно от него шарахаться.
- Раньше она не знала, что я могу разрывать связь между секирей и ашикаби. И раньше она была окрылена мной, сейчас у неё связь с другим ашикаби, - равнодушно произнес Фуши, ни капли не изменившийся в лице. А вот внутри, в эмоциях, что-то непонятное для него самого всё же мелькнуло.
- Оу, какие “верные” пташки. И после этого еще меня как-то там обзывают? Я хотя бы не вгоняю “нож в спину” тому, на кого реагирую, выбирая кого-то поближе и по комфортней, - презрительно глянула на совсем смешавшуюся секирей Карасуба.
- Вгоняешь, - влез гомункул.
- Это была фигура речи, на что указывает продолжение фразы. А в прямом смысле… ну было, пару раз, что тут такого? - мягко улыбнулась Черная Секирей, вызвав серьезный разрыв шаблона этой улыбкой в сочетании с признанием, что кое-кто порой режет ножом своего ашикаби… ну или резала раньше.
- Мия дома? - равнодушно бросил гомункул, решив не продолжать развивать тему. Да и стоило побыстрей дальше увести его секирей, судя по взглядам которых, от удушения “предательницу” отделяло только присутствие Фуши.
- Да, я прово…
- Мы проводим, - вывалились в коридор Хикари и Хибики, перебив Таки.
- Вы не окрылены, почему? - проявил интерес Фуши. Близняшки дернулись от вопроса, как от пощечины. И дело было даже не в вопросе, а в тоне, которым тот был задан. Ни капли интереса или еще чего, просто “дежурная фраза”, чтобы не идти в молчании, которую гомункул посчитал уместным озвучить.
Молча и гордо проведя Фуши с его секирей до кухни, проигнорировавшие вопрос Хикари и Хибики вышли через другую дверь, ведущую в гостиную. Впрочем, Фуши было не до них, помимо хозяйки поместья за столом он узрел еще и ту, кого совсем не ожидал увидеть.
Казехана покосилась на Фуши в проходе, потом на почти пустую бутылку саке у себя в руке, следом под стол, где уже стояли два десятка пустых бутылок. Снова повторила осмотр всех трех факторов. Затем еще раз, и еще.
- Угу, - наконец выдала Казехана, мужественно отставив в сторону бутылку (но перед этим залихватским движением допив ту).
- Ага, - хором выдали Фуши и Карасуба, переводя взгляды с одной пьяницы, на другую. И если гомункула шокировала (сумела шокировать) сама картина, то Карасубу - состояние ноль-первой. Даже как-то сражаться с той расхотелось.
========== Глава Пятьдесят третья. Семейная встреча ==========
Фуши был в замешательстве. С одной стороны, Казехана была мощной боевой единицей и то, что пока еще просто не оформившаяся привязка тянулась к нему было хорошо, а с другой, ему пришлось спорить с самим собой. Слишком долго его дрессировали в МБИ на “нейтрализацию как увидишь”, слишком долго гоняли на различных тестах. Фуши не сомневался, более того, с вероятностью в 72% был прав в предположении, что ему еще и закладки-внушение сделали на этот счет, чтобы еще больше задавить сомнения.
Но, как уже было отмечено гомункулом, тому приходилось держать себя в руках. Его непонятное для других проявление агрессии (да что там - полноценная атака) в сторону Казеханы поставит крест не только на её возможном присоединении, но и на установлении хотя бы нейтральных отношений с Мией. А это не та фигура… да что уж там - если такое произойдет, то он даже не уверен, что все из них смогут покинуть ставший враждебным дом. Особо на это намекало обилие энергий секирей в смежной гостиной. Пусть сидят они там с иной целью, но в случае конфликта, понятно, на чью сторону встанут они все. Но как же было тяжело, он уже трижды пресекал движение своих же рук, тянущихся к оружию, пару раз закусывал до крови губу, дабы болью прояснить разум (всё равно регенерация не подводила и даже капли крови не показалось). Но и это слабо помогало, а не замечать столь пристально рассматривающую его особу было трудно. В конце концов, гомункул решился, и плевать, что сейчас решат другие, лучше так, чем реально начать вооруженный конфликт.
- Кара… - слова давались с трудом, что еще сильней выводило из себя гомункула, - выведи отсюда третью и быстрее.
На лице Карасубы много чего промелькнуло за пару секунд, и не все из этого смог понять Фуши, но последним кадром застыло желание исполнить слова своего ашикаби и подозрение в сторону Казеханы - не из-за неё ли Фуши вдруг стало плохо. А то, что тому поплохело заметили даже пьяные Мия с Казеханой.
Вялые попытки спорить со стороны секирей ветра оказались проигнорированы, а сопротивляться та уже не могла - слишком много выпила, так что уже спустя десяток секунд Фуши облегченно выдохнул, чуть не рухнув на пол.
- Кара…суба, далеко её не уволакивай. Она ничего не сделала и может послушать с той стороны дверей пояснения. Всё же, объяснить своё поведение считаю правильным, во избежание недопонимания, его между нами и так уже многовато, - бросил Фуши, повысив голос.
- Готово, - вернулась на место подле Фуши Карасуба.
- Что это значит, Фуши? - Мия буквально на глазах подавала всё более активные признаки жизни, да и глаза становились всё осмысленней. Похоже, испытанный шок заставил отступить даже алкоголь. Да и ноль-первая в принципе могла выкинуть какой-то фокус.
- Если бы Третья продолжила тут находиться…
- У меня и имя есть! - пьяно возмутилась из-за стены Казехана.
-… то я не смог бы себя контролировать… - Фуши продолжил было дальше, проигнорировав реплику секирей ветра, как та влезла снова.
- И не надо было! Мог бы сразу на меня наброситься! Стоп! Мия, ты сказала, “Фуши”? Он - Фуши? То есть всё это время, пока я его искала, он несколько месяцев жил у тебя? - Казехана тоже демонстрировала повышенную “отрезвляемость”. Впрочем, в сравнении с гомункулом проигрывали обе секирей, на того, в силу свойств его организма и силы, сумели подействовать лишь три вещества - транквилизатор Карасубы, которым та его когда-то обездвижила, дабы окрылить, раствор, позволивший ему состариться (ибо без него Фуши не стареет) и “боевая сыворотка” гомункулов. Всё прочее, в том числе и алкоголь, его организм словно не замечал.
- Так ты искала именно его? - покосилась на дверь Мия.
- Кхм-кхм, мы несколько отошли от темы. Я бы набросился на неё в другом смысле. Я бы попытался её убить, - признался Фуши. На миг на оба помещения опустилась тишина. Первой отмерла Казехана.
- Ик! Не может быть! - уверенно заявила та.
- Есть за что? Если желаешь, я могу… - с намеком начала Карасуба, положив руку на рукоять катаны.
- Хах, ты мне никогда не нравилась, и если Фуши тоже не против… - тоже оставила недосказанность ухмыльнувшаяся Кайха, смотрящая на дверь, за которой виднелся силуэт Казеханы.
- Так, стоп! А сейчас, не мог бы ты пояснить мне, что тут происходит и что значат твои слова? - “ласковая улыбка” Мии заставила чуть дернуться даже Карасубу, а вот Фуши снова ничего такого не заметил.
- Я и так собирался пояснить, но позволь узнать, с чего такое давление в мою сторону? Пояснить я поясню, но отчитываться не обязан! Время упущено… мама, - глаза гомункула холодно блеснули, а у налившей себе воды (освежиться) Мии в руке разлетелся осколками глиняный стакан.
- Ты - знаешь? - с испугом на лице произнесла она, мгновенно развернувшись к Фуши всем телом, а не только лицом, как до этого.
Карасуба пару раз моргнула и ущипнула себя. Но такое выражение лица у её “заклятой подруги” не проходило. И вроде бы, сейчас она должна была злорадствовать и наслаждаться, но впервые познавшая светлые чувства Черная Секирей просто на миг представила, что бы она чувствовала на месте Мии, когда напротив тебя стоит сын, излучающий негативные эмоции в твою сторону. А в данном случае равнодушие Фуши явно несло негативный оттенок. Карасубе пришлось признать, что ноль-первой можно лишь посочувствовать.