— Заперта в подвале. Уже месяц как поймали.
— Почему не доложили в столицу?
— Хотели сами расколоть и выяснить, почему она вернулась.
— И как?
— Молчит, что бы мы ни делали…
— Веди меня к ней. Подожди, лучше тащи её сюда.
— Это не безопасно. Пока она сидит, отрезанная от эфира. Если вывести, может чего и выкинуть.
— Логично. Тогда пошли к ней. Помнится мне, я ей сильно задолжал, а я не люблю надолго оставаться в должниках. Ну, и обещания тоже надо выполнять. Думаю, Старшим на восстановление понадобится пара часов как минимум, значит, успею поближе познакомиться с этой тварью.
Спустились вниз, подошли к массивной двери. В полной тишине щелчок открываемого замка прозвучал как пистолетный выстрел. Хм, а тут я никогда не был. Передо мной был длинный темный коридор, в конце которого виднелась еще пара дверей. Возле одной моя сопровождающая нерешительно замерла, зажав ключ в руке.
— Дальше я сам. Свободна.
Дождавшись, когда она уйдет, я открыл плохо смазанный замок и вошел внутрь.
Глаза быстро привыкли к тьме, и я сумел разглядеть силуэт женщины, лежащей на кровати с надетым тяжелым ошейником на шее. Он слегка гудел и светился в полумраке злым, холодным светом. Интересно, из чего он сделан? Нет, подавители эфира в этом мире встречались, но были ненадежны и действовали недолго. А тут налицо прорыв в магонауке. Надо будет потом его подробней рассмотреть.
— Приветствую, Рыжая. Вот и свиделись, — сказал я, чуть поморщившись от витающего тут запаха нечистот.
— А, это ты явился, — подслеповато сощурила она глаза. — Сами не смогли из меня ничего вытащить, так тебя позвали. Слышала, ты высоко поднялся. Лучшим в школе был. Жаль, что я не прикончила тебя, когда мы летели на дирижабле.
— Это за что ж такая немилость, позволь узнать? Вроде до того момента я тебя не видел ни разу.
— Не догадался еще, Твое Высочество? А если чуть напрячь голову?
— Для пленницы, ходящей на ведро, ты слишком много болтаешь — и все не по делу.
— А что ты мне сделаешь? Убьешь? Пытать будешь? Трахнешь? Плевать. Я лучше сдохну, чем отвечу тебе.
— Зачем же пытать или убивать, -усмехнулся я. — Силы магической тебя лишу, а после оставлю прислуживать послушницам школы. Будешь драить сортиры и питаться на помойке. Ах да, чтобы не расслаблялась — ты ж у нас сильная, — кандалы прям через кости наращу, чтоб не вырвалась. Ну и ментальный запрет на самоубийство поставлю.
— Ментальный? Этого никто делать не может, как и лишить магии!!!
— Могут те, кто освоил Око и Поступь Велеса. Ах да, ты ж не знаешь, что это такое. Ну ничего, у тебя будет шанс узнать об этом из первых рук. К тому же у меня для тебя сюрприз — теперь я тут главный, а значит, твой зад тоже принадлежит мне. И поверь, я знаю толк в извращениях. А теперь пой, птичка, пока язык есть. Иначе придется учиться писать на бумаге ногами, потому как я тебе руки переломаю и язык отрежу.
— Ничего я тебе не скажу. Можешь делать, что хочешь, — гордо задрала она голову.
Что ж, давно хотел опробовать на деле мою идею насчет лишения магии, да все возможности не было. Без брезгливости дотрагиваюсь до нее, и красная молния послушно прыгает в ее тело. Минута, и я знаю о ней все, а так же вижу заблокированный ошейником источник. Он бурлит, энергия требует выхода наружу. При этом связи с внешним миром нет.
Но мне она и не нужна, моя основная задача — разрушить источник, не уничтожая тело. Что ж, придется припомнить методы клана Проклятых. Как-то я задумался над этим, ну, над тем, как они набирались мощи через убийство сильных одаренных. Посредством ритуала они высасывали эфир своей жертвы, при этом уничтожая носителя. Но у меня то задача иная, хотя их принципом можно воспользоваться.
Молния послушно изменяет форму, становясь неким подобием трубы, одним концом соединяясь со мной, а другим с ее источником. Привязывать у себя ее мне некуда, ведь как такового центра силы у меня нет — я сам по себе источник. Торможу поток, что вырывается из меня в нее и наоборот, пытаюсь создать обратную тягу. Это получается легко, потому как у нее там все напряжено и давление такое, что вообще удивительно, как стенки выдерживают.
Ее эфир, подобно глотку прохладной воды в пустыне, устремляется в меня, едва не заставляя биться в экстазе. Черт, на это и подсесть можно!
На крики боли, что издаёт дамочка, не обращаю внимания, так же, как и она некогда на мои. Ничего — жить будет, а месть — на то она и месть, чтобы вершить ее без жалости и сострадания. Да и нет у меня на этот счет ванильных предубеждений. Есть враг — бей, потому что если окажешься добреньким, потом не удивляйся торчащему из спины ножу. Гуманность хороша в женских романах, а тут у нас мир суровый и местами беспощадный.