— Ну ты и молодец! Немедленно отправляю людей. Ждем тебя.
Вивьен выключила телефон, сунула его в карман и торопливым шагом, смешавшись с толпой, направилась в управление.
Она заплатила бы какие угодно деньги, лишь бы стать обыкновенной женщиной среди обыкновенных людей. Сейчас же ей приходилось, глядя на каждого встречного, с тревогой задаваться вопросом, из тех ли он, кого она потеряет, или из тех, кого спасет. Ее хрупкая надежда непосредственно касалась и всех вокруг.
Возможно, человек, разбросавший после себя бомбы, словно камушки в известной сказке, умирая, как все люди, все же оставил также имя и адрес.
Преподобный Маккин неохотно пробирался сквозь толпу гостей, заполнявших кафе «Ботхауз». Лицо его носило следы бессонной ночи, проведенной у телевизора, когда он жадно, словно изголодавшийся, вглядывался в изображение на экране и в то же время мысленно гнал его из своего сознания как нечто ужасное.
Я — Господь Бог…
Эти слова продолжали звучать в его голове, словно отвратительное звуковое сопровождение зрелища, которое продолжала воспроизводить память. Искореженные машины, разрушенные здания, пламя, раненые, залитые кровью люди. Рука, оторванная взрывом от туловища, лежащая на асфальте и безжалостно схваченная телекамерой.
Он глубоко вздохнул.
Он долго молился, прося утешения и просветления там, где обычно находил их. Потому что вера всегда служила ему утешением, отправной точкой, откуда он исходил, и конечной точкой, куда прибывал всякий раз, каков бы ни был пройденный путь.
Благодаря вере началась эта история с общиной, а благодаря результатам, достигнутым со многими ребятами, он позволил себе мечтать — о других «Радостях», других таких же домах по всей стране, где молодые люди, пристрастившиеся к наркотику, перестали бы чувствовать себя мотыльками, кружащими вокруг свечи. Сами же ребята стали в каком-то смысле его силой.
Но в то утро он ходил среди них, стараясь скрыть свою озабоченность, улыбаясь им, когда нужно, и отвечая, когда ждали ответа. Однако едва оставался один, как все снова обрушивалось на него, словно вещи, высыпающиеся из битком набитого шкафа.
Впервые за годы служения церкви он не знал, что делать.
В прошлом он уже оказался однажды в таком положении, еще когда жил в миру и не понимал, что единственное его желание в жизни — служить Богу и своим ближним. Тогда он развеял свои сомнения и тревоги, войдя в мир семинарии.
Теперь же все происходило по-другому. Он звонил кардиналу Логану без особой надежды. Будь тот в Нью-Йорке, преподобный Маккин встретился бы с ним скорее для того, чтобы получить нравственное утешение, а не разрешение, на которое — он знал — надеяться не приходилось. Ни в те сроки, ни на тех условиях, какие требовались.
Он хорошо знал железные правила, которые определяли отношения с верующими в этом вопросе. Это один из важнейших принципов веры — каждый должен быть уверен, что может прибегнуть к таинству исповеди со свободной душой и без опасения, расплачиваясь покаянием за отпущение своих грехов. Но церковь обязывала своего служителя молчать, тем самым обрекая на смерть сотни других людей, если теракты продолжатся.
— Так значит, вы и есть знаменитый отец Маккин, основатель «Радости».
Священник обернулся. Перед ним стояла высокая женщина лет сорока, темноволосая, с безупречной прической. Слишком много макияжа на лице, слишком элегантная и, наверное, слишком богатая. Она держала два бокала, очевидно, с шампанским.
Женщина не ожидала подтверждения. И вопроса не задавала, а лишь отмечала факт.
— Мне сказали, вы очень харизматичный человек и необычайно обаятельный. И не ошиблись.
Она протянула ему бокал. Огорошенный ее словами, Маккин машинально взял его и подумал, что если бы не удержал, она все равно непременно отпустила бы его, и бокал разбился бы.
— Меня зовут Сэндал Бонс, я из организационного комитета выставки.
Женщина пожала его протянутую руку, задержав ее в своей ладони чуть дольше необходимого. Священник почувствовал, что ко всем его переживаниям добавилось еще и смущение. Он отвел взгляд и посмотрел на пузырьки, поднимавшиеся со дна бокала.
— Значит, вы одна из наших благодетельниц.
Миссис Бонс попыталась прикинуться скромницей, что, однако, не очень удалось ей:
— Благодетельница, мне кажется, слишком громкое слово. Скажем так — мне нравится помогать тем, кто в этом нуждается.
Преподобный Маккин без всякого желания поднес бокал к губам и отпил глоток:
— Благодаря таким людям, как вы, «Радость» выживает.