Вивьен сорвала ленту и повернула ключ в замке.
Едва дверь открылась, на них пахнуло особым запахом, какой бывает в помещениях, где давно никто не живет. Гостиная совмещалась с кухней. Одного взгляда хватило, чтобы понять — здесь жил одинокий мужчина. Одинокий и не питавший никакого интереса к окружающему миру.
Справа плита и холодильник, стол и единственный стул. Напротив, у окна кресло и старый телевизор на шатком столике. Все покрыто тонким слоем пыли со следами проведенного накануне обыска.
Они вошли сюда, словно в некое капище зла, задержав дыхание и думая о том, что некий человек годами жил в этих стенах, ходил тут, спал, ел — всегда в обществе каких-то призраков, которые виделись лишь ему одному и для борьбы с которыми он выбрал самый жестокий способ, какой только мог придумать.
Теперь, догадываясь, что с ним произошло, они получили точное представление о том, чем питалась — день за днем — злоба, которая привела его к опустошающему неотступному безумию.
Он решил убивать людей, рассчитывая вместе с ними убить и свои воспоминания.
Они бегло осмотрели пустую комнату и увидели только самые необходимые вещи. Не было никаких картин, безделушек — ничего, что говорило бы о каком-то личном вкусе — если не считать личным вкусом полнейшее отсутствие такового. Рядом с холодильником нашлась единственная примета обыденной жизни — миска с сушеными травами, признак того, что здешний обитатель сам готовил себе еду.
Они прошли в соседнюю комнату, где и завершили осмотр крохотной квартирки. Справа от двери размещался шкаф, напротив него односпальная кровать, отделенная от стены тумбочкой, на тумбочке — лампа с убогим абажуром.
Слева что-то вроде двухуровневого стеллажа — одна полка на высоте обычного стола, а вторая пониже, примерно в полуметре от пола. Рядом стул, второй в этой квартире, и старое конторское кресло на колесиках, такое истрепанное, что, казалось, подарено старьевщиком, а не куплено в магазине. Стены тоже голые, если не считать большой карты города, висящей над столом.
На нижней полке лежали в основном книги, а также несколько журналов, колода карт, наводящая на мысль скорее о бесконечных пасьянсах, чем о партиях с друзьями, и толстая серая папка с какими-то бумагами.
Вивьен подошла ближе.
Если именно тут он собирал свой хитроумный взрывной механизм, то вчера во время обыска агенты, надо полагать, забрали для исследования инструменты и детали. Однако капитан заверил, что тут ничего не тронуто, видимо, ничего не нашли.
Она наклонилась и просмотрела книги. Библия. Книга кулинарных рецептов. Детектив Джеффри Дивера, писателя, которого она и сама очень любила. Туристический путеводитель по Нью-Йорку.
Взяла папку и положила на верхнюю столешницу. Открыв, обнаружила в ней множество каких-то странных рисунков. Все выполнены не на обычной бумаге, а на прозрачном пластике, словно художник хотел тем самым подчеркнуть свою оригинальность, не только талант.
Она стала просматривать рисунки. Возможно, пластик и обеспечивал некую оригинальность, но даже неискушенному взгляду становилось ясно, что никакого таланта у автора рисунков не было и в помине. Композиция примитивная, линия неуверенная, краски аляповатые и полное отсутствие техники.
Человек, живший в этом доме, казалось, был одержим созвездиями. Каждый рисунок изображал какое-то из них в соответствии с картой звездного неба, существовавшей только в его собственной голове.
Созвездие Красоты, Созвездие Карен, Созвездие Конца, Созвездие Гнева…
Множество точек, соединенных разноцветными линиями. Иногда звезды, нарисованные словно детской рукой, иногда круги или кресты, просто неровные мазки кистью.
Рассел, державшийся в стороне, подошел ближе, желая тоже взглянуть, что рассматривает Вивьен. И невольно высказал мнение, с которым она не могла не согласиться.
— Какой ужас.
Она собиралась ответить, когда зазвонил мобильник. Хотела было выключить его, даже не посмотрев, потому что опасалась увидеть номер больницы «Марипоза», но все же взглянула и обнаружила на дисплее имя отца Маккина.
— Алло.
Знакомый голос прозвучал неузнаваемо — напряженный, будто испуганный, без следа обычной энергии:
— Вивьен, это я, Майкл.
— Привет. Что случилось?
— Нужно повидать тебя, Вивьен. Как можно скорее. Надо поговорить — без свидетелей.
— Майкл, я сейчас занята ужасным делом и не…
Священник заговорил твердо и настойчиво, будто уже десятки раз повторял про себя эти слова.