— Вот. Уэнделл Джонсон родился 7 июня 1948 года в Хорнелле. Оттуда призван в армию. Служил в одиннадцатом полку моторизованной кавалерии, который размещался в Суан Локе.
Рассел невольно сделал нетерпеливый жест.
— Ближе к делу. Что с ним случилось?
— Эти личные данные я записал. А остальное скажу по памяти. У меня не было прямого доступа к архивам. Я проник туда окольными путями, поэтому могу сообщить только то, что мне передали.
— О господи, да говори же наконец.
Генерал понял нетерпение собеседника и заговорил быстрее.
— В 1971 году взвод Джонсона находился на севере района Ку Чи, где не велись разведывательные действия, только военные. Все были уничтожены, кроме него и еще одного солдата. Их взяли в плен и затем использовали в качестве живого щита против бомбардировок.
Расселу хотелось самому расспросить генерала, но он не мог этого сделать по очевидной причине, поэтому взял ручку и бумагу, написал: «А потом?» и положил листок перед отцом. Тот кивнул.
— Дальше?
— Человек, который приказал начать бомбардировку, майор Мисник, получил от разведчиков сведения, что они находятся там, но сделал вид, будто ничего не знает. Самолеты накрыли напалмом всю зону. Этот офицер и прежде не раз вел себя не вполне разумно, поэтому его убрали и в той ситуации без особого труда все засекретили. В то время вся мировая общественность выступала против вьетнамской войны. Так что я нисколько не удивляюсь этому.
Рассел написал другой вопрос: «А те двое?»
И на этот раз Дженсон Уэйд тоже произнес его вслух:
— А что случилось с теми двумя?
— Джонсон получил ожоги, и его спасли военные, которые сразу же после бомбардировки заняли местность. Его чудом вернули к жизни, и он еще долго лежал в военном госпитале на реабилитации, не помню где.
Последовал еще один письменный вопрос: «А другой?»
— А с другим что случилось?
— Умер. Обуглился.
Дрожащей рукой Рассел написал вопрос, который интересовал его больше всего: «Как его звали?»
— Знаешь, как его звали?
— Подожди, это я тоже записал. Вот…
Шелест перелистываемых бумаг. Потом наконец раздался благословенный голос, назвавший имя:
— Мэтт Кори. Родился в Корбет-Плейс 27 апреля 1948 года, проживал в Чилликоте, штат Огайо.
Рассел быстро записал эти сведения и, выражая радость, вознес руки к небу, а потом показал отцу поднятый кверху большой палец.
— Хорошо, Джеффри. Спасибо, пока. Увидимся, в гольф сыграем.
— Когда захочешь, старик.
Нажатая кнопка удалила генерала Хетча из кабинета, оставив только звучание последних слов. Дженсон Уэйд откинулся на спинку кресла. Рассел, не веря себе, сжимал в руках листок с именем, за которым они так долго гонялись.
— Мне нужно ехать в Чилликот.
Отец некоторое время смотрел на него, оценивая нового человека, стоявшего перед ним. Потом указал пальцем в потолок:
— Это офисное здание. И на крыше у нас посадочная площадка, а не бассейн. Если поднимешься туда, через десять минут за тобой прилетит вертолет.
Рассел растерялся. Такое неожиданное предложение словно прибавило ему энергии и трезвости, каких он в себе и не подозревал. Он посмотрел на часы:
— До Огайо примерно пятьсот миль по воздуху. Успеем до темноты?
Последовало пожатие плечами стоимостью в несколько миллиардов долларов.
— Нет проблем. Вертолет отвезет тебя в Ла Гуардия, там стоят наши самолеты. Тебя высадят в ближайшем к Чилликоту аэропорту. Пока летишь, велю помощнику, чтобы тебя встретила машина.
Рассел утратил дар речи, стоя у письменного стола человека, которого боялся всю жизнь. И произнес единственное, что пришло в голову:
— Не знаю, как благодарить тебя.
— Есть способ.
Дженсон Уэйд достал из внутреннего кармана пиджака бумагу с обязательством Рассела, подался вперед и положил ее на середину стола. Потом с очень довольным видом снова откинулся на спинку кожаного кресла:
— Поработаешь на меня три года, забыл?
— Сигарета найдется?
Рассел проснулся, спрашивая себя, какого еще черта…
И почти вплотную увидел перед собой исхудалую небритую физиономию и маленькие, гноящиеся глаза, уставившиеся на него. Из-под грязного воротника рубашки ползла к уху татуировка. Изо рта разило спиртным и гнилыми зубами.
— Что?
— Сигарета найдется?
Рассел мгновенно сообразил, где находится. Сел, почувствовав, как хрустнули суставы. Ночь, проведенная на топчане в камере, оказалась весьма некомфортной. Когда его арестовали накануне вечером, этого тощего оборванца здесь не было. Наверное, поместили сюда, когда он спал. Рассел так устал, что ничего не слышал.