Война научила его убивать и позволила делать это без осуждения, без чувства вины — по той лишь причине, что на нем военная форма. Теперь от этой формы осталась только зеленая куртка в его рюкзаке. А жизненные правила снова пришли в норму.
Но не для него.
Сами того не сознавая, люди, отправившие его на войну с ее первобытными законами, подарили ему то, чем раньше он, оказывается, не обладал, — свободу.
В том числе и свободу убивать.
Он улыбнулся этой мысли и остался в постели, которая до него равнодушно принимала десятки других тел. Лежа долгие часы без сна с закрытыми глазами, он возвращался во времени назад, когда по ночам еще…
спал крепко, как только спят молодые парни после трудового дня. Внезапно его разбудил глухой стук, дверь в комнату распахнулась, в лицо ударили порыв ветра и яркая вспышка фонаря. В ней он увидел угрозу— прямо перед собой полированный ствол ружья. За ним, как и в его сознании, еще не отошедшем ото сна, маячили какие-то тени.
Одна из них обрела голос, резкий и четкий:
— Не двигаться, дерьмо, иначе это будет последнее, что ты делал в своей жизни.
Кто-то грубо перевернул его на кровати лицом вниз и решительно заломил руки за спину. Он услышал металлический щелчок наручников, и с этого момента его тело и его жизнь больше не принадлежали ему.
— Ты уже сидел в исправительной колонии. Знаешь все эти дела про твои права?
— Да.
Он еле выдохнул это короткое слово.
— Тогда считай, что тебе их прочли.
Голос обратился к другой тени в комнате, приказав:
— Уилл, глянь-ка вокруг.
Лицо вдавлено в подушку, он слышит только, как идет обыск. Выдвигаются ящики, что-то падает, летит одежда. Руки, рывшиеся в его скудных пожитках, может, и были умелыми, но уж точно не церемонились.
Наконец какой-то другой голос радостно произнес:
— Эй, шеф, а это у нас что?
Он услышал приближающиеся шаги, и давление на спину ослабло. Потом две пары грубых рук встряхнули его и усадили на кровати. В ярком свете фонаря он увидел перед собой прозрачный пластиковый мешочек с травой.
— Балуемся, значит, травкой иногда? Наверное, еще и продаешь это дерьмо. А знаешь, парень, ты крепко влип!
Тут в комнате зажегся свет, и фонарь остался ненужным дополнением.
Перед ним стоял сам шериф Дуэйн Уэстлейк. За его спиной, сухопарый, тощий, с жалкой бородкой на рябых щеках, злобно и насмешливо улыбался Уилл Фэрленд, один из его помощников.
Презирая себя, он торопливо пробормотал:
— Это не мое.
Шериф удивленно поднял бровь:
— Ах, не твое. Тогда чье же? Или тут какое-то волшебное место? И сама добрая фея приносит тебе марихуану в колыбельку?
Он приподнял голову и так посмотрел на них, что они поняли вызов.
— Это вы подложили, сволочи!
Удар он получил мгновенно, и весьма мощный. У грузного шерифа рука оказалась тяжелой, а реакция — неожиданно быстрой.
Он почувствовал во рту сладковатый привкус крови. Его охватил бешеный гнев, и он невольно рванулся вперед, стремясь ударить головой в живот стоящего перед ним человека. Возможно, шериф ожидал этого, а может, обладал необычным для своего сложения проворством.
Он рухнул на пол, снедаемый досадой и яростью.
И снова прозвучала издевка:
— У нашего молодого друга горячая кровь, Уилл. Он хочет быть героем. Может, ему требуется успокоительное?
Не особо церемонясь, его рывком поставили на ноги. И пока Фэрленд держал его, шериф так двинул ему кулаком в солнечное сплетение, что от кислорода в его легких не осталось и следа. Он рухнул на кровать как подкошенный и подумал, что уже никогда больше не глотнет воздуха.
Шериф обратился к своему помощнику тоном, каким спрашивают у ребенка, сделал ли он уроки:
— Уилл, ты уверен, что нашел все, что нужно?
— Наверное, нет, шеф. Стоит, пожалуй, еще разок заглянуть в это мышиное гнездо.
Фэрленд сунул руку во внутренний карман куртки, достал оттуда какой-то предмет, завернутый в прозрачный пластик, и смеясь провозгласил:
— Смотрите-ка, что я нашел, шеф! Вам не кажется это подозрительным?
— Что это?
— По-моему, смахивает на нож.
— Покажи.
Шериф достал из кармана кожаные перчатки и надел их. Потом взял сверток, который помощник протянул ему, и стал разворачивать. Вскоре в руках у него сверкнул длинный нож с черной пластиковой ручкой.
— Уилл, да это настоящий кинжал. Если прикинуть на глаз, таким он вполне мог прикончить вчера вечером тех двоих хиппи у реки.
— Да. Вполне мог.
Он лежал на кровати, и до него вдруг начало доходить. Он содрогнулся, словно температура в комнате резко понизилась. Хриплым после удара в живот голосом он попытался возразить.