Я сказал, обращаясь к Мальро и Банану, но те, как всегда, ни хрена не поняли. Пришлось им объяснять. Те принялись озираться по сторонам.
– Где?
– Ты о ком?
Действительно, девчонка была настоящей копией Сузи и все время терлась подле нее. Эта принцесса, впрочем, казалась помладше. Стояла и улыбалась. Глаза у нее были то ли голубые, то ли зеленоватые – не помню: глаза меня меньше всего интересуют. Ногти выкрашены черным лаком – вот это я заметил. Платье на ней было белое, и она тоже казалась невестой – только в миниатюре. Такие девчонки вообще-то мне не нравились. Но, как говорится, нищему да вору все впору. И вместо Сузи я решил попользоваться ее сестренкой. Вроде она говорила, что у нее есть сестра и брат.
Я отбросил всякую робость и нерешительность. Подозвал Мальро, поделился с ним планами, и мы оба подошли к ней. Я постарался встать к ней лицом. Когда она, наконец, на меня посмотрела и улыбнулась в ответ, я заметил, что кому-то это не понравилось, да было уже поздно. Сид победил!
Когда я уже раскрыл рот и собирался что-то произнести, Сузи протолкалась сквозь толпу и сказала:
– Сид, оставь в покое мою сестру.
– Твою сестру? Это твоя сестра?
– По лицу, что ли, не видно, что сестра? Или не помнишь? Вот и оставь ее в покое, – отрезала Сузи.
Ей действительно хотелось, чтоб ее сестра держалась от меня подальше.
– Но почему?
– Ты еще спрашиваешь? Ты же бабник, каких свет не производил!
– Ну и что?
– А то, что моя сестра заслуживает лучшей участи. Она же совсем девочка, ей только шестнадцать стукнуло. Она не для тебя. Так и знай.
Девочка глядела на Сузи. Ей льстило, что сестра за нее заступается. Она прекрасно понимала, в чем дело, и потому не проронила ни слова. Ушлая деваха! Нравится, когда из-за нее копья ломают. Будем иметь в виду.
– Отвали, Сузи! Я просто подошел поздороваться. А впрочем, я с ней поболтаю. Ты-то все равно уже замужем. Так что тебе по-любому ничего не светит...
Не успела Сузи возразить, как к ней подошла целая толпа с поздравлениями. Подошел и муж. Я ведь так толком его и не разглядел. Спросите меня, какого цвета у него волосы и есть ли усы – не смогу ответить. Просто не удосужился рассмотреть. Ни его, ни Сузиного отца – экстравагантного китайца с непроницаемым лицом и черной трубочкой в зубах. На него мне тоже наплевать. Да и Сузина сестренка – ничего особенного. А может, я просто боялся растаять перед телкой, которую впервые вижу? Мальро мне уже не раз говорил, что я как увижу бабу, так сам не свой становлюсь. А при второй или третьей встрече все волнение как рукой снимает. С чего бы это?
Мальро и Банан наблюдали всю сцену. Их хлебом не корми – дай только поглазеть, как я перехожу к активным действиям. Я поглядел на них и дал понять, что от Сузиной сестренки не отступлюсь. К ним подошел и Сузин брат – парнишка лет пятнадцати. Но в отличие от Сузи, он предпочел не вмешиваться.
– Привет. Я Сид, друг Сузи. А тебя как зовут? – спросил я, пристально глядя ей в глаза.
– Как меня зовут?
– Ну да...
– Меня – Алиса.
– Алиса – это как в детской книжке.
– Вот так все и говорят.
– Я не то хотел сказать.
– А все-таки сказал.
– Я и забыл тебя. Это платье так тебя изменило? Вот я и не узнал. А теперь узнаю.
– Ничего-то ты не помнишь.
– А ты-то меня узнала?
– Ясно, узнала. Тебя тут все знают, – мне это очень польстило. – Ты уже со мной как-то разговаривал. Мы с Патрисией и Флавиньей стояли у дверей школы, а ты с приятелями шел мимо. Правда, правда. Ты остановился поболтать с Флавией, и она нас с тобой познакомила.
– Точно! Ну и память! Ослеп я, что ли, раз тебя не узнал...
Я глядел на эту девчонку, одетую ангелочком, и был уверен, что никогда прежде ее не видел, хотя знал всех окрестных телок. Я стал будто пьяный, в голове мутилось. Иногда я думал, что мечтаю, когда думаю, или предаюсь мечтам, когда нужно бы думать головой.
Она сосем юная, только начинает взрослеть и сближаться с людьми, в том числе с мужчинами вроде меня. Грудки у нее маленькие, точь-в-точь два апельсинчика. Маленькие, но крепенькие. Они больше привлекали мое внимание, чем попка. Алиса заметила, что я рассматриваю ее груди. Я быстро поднял голову и посмотрел ей в глаза. Они были светлые, как у матери, но по-восточному слегка раскосые; при разговоре она покачивала головой – тоже по-восточному.
– Ты похожа на Сузи. Я с ней в одной школе учился. Она в первую смену, а я во вторую. Виделся с ней на уроках физкультуры. Она в моих дружков влюблялась, а в меня нет, потому что я в футбол плохо играл.
– Она мне другое говорила. Совсем наоборот. Она сказала, что ты за ней бегал и теперь еще бегаешь.
– Ни за кем я не бегаю. Дурак я, что ли? Видишь – мы с тобой говорим, а я тебя пальцем не тронул и не пытался поцеловать.
– И не тронешь. Тем более не поцелуешь.
Алиса отказала мне с улыбкой. Она была холодной и горячей одновременно. Неужели все целочки такие? Она мне понравилась. Чего хорошего в доступной женщине? Я поцеловал ее в щечку, почти в губы, и ощутил легкий вкус ее слюны. Как приятно! Еще несколько минут – и она стала бы моей. Но время мое вышло, да и день был не из легких...
И тут я передумал. Мне охота трахнуть настоящую бабу, а у этой молоко на губах не обсохло! Такие, как я, на дороге не валяются! Людям я нравлюсь. Друзей у меня много, девок тоже хоть отбавляй. Так что встречу сегодня еще не одну...
4
Когда посетителей не было, я оказывался полным хозяином в пункте проката. Жизнь моя сливалась с безумными фильмами, я полностью зависел от пленки, от коробки. Я прятался, чтобы никто меня не нашел. Поставив кассету, на несколько часов я становился загипнотизированным, полностью погруженным и в чужую, вымышленную, и в свою собственную жизнь. Фильм «Двери» почти стерся от нещадной эксплуатации. Я настолько вжился в виртуальную реальность, что уже недоставало сил отделаться от нее. Иногда хочется там и остаться – как, например, сегодня, после того как я посмотрел фильм Китаро. И плевать мне на все. Только бы никого не принесла нелегкая.
Я лежал на спине, пристроив голову там, где не так грязно. Пахнет чистым бензином. Если я задерживаюсь тут надолго, то к концу дня начинает болеть голова. По мне уже лучше дышать угольной пылью наверху.
Словно страус в дождливый день, я смутно ощущал какое-то беспокойство. Стал раздумывать о самом себе. Это было ужасно.
Ну что ж – на ошибках учатся.
Жоржи вошел в пункт проката и испугался, увидев меня. Я испугался еще больше. Увидав меня в таком положении, он стал принюхиваться – не накурился ли я травки. Он один умел определять наркоту по запаху среди этой вонищи. Кабы чего учуял – хреновато бы мне пришлось
Если что – запрусь в туалете.
– Ну, ты даешь! Растянулся на полу, точно собака. А кассеты кто расставлять будет? – произнес этот подонок, глядя мне прямо в лицо и все еще принюхиваясь. Меня так и подмывало ответить: сукин ты сын! Да где уж мне...
Я ответил:
– Сейчас расставлю. Только воздухом подышу.
– Воздух везде одинаковый – что внизу, что наверху.
– Нет, я прочел в журнале, или в газете, или в кино видел – не помню, что если человек дышит лежа, то не отравится. Так делают при пожаре. А тут то же самое.
– Врешь ты все.
– Смотри, прилавок какой грязный, коробки все черные от пыли, хоть с мылом мой. Это масло горелое с проспекта Виа-Маржинал. Сегодня протру – завтра все так же запачкается. Вот я и стараюсь не дышать загрязненным воздухом, от которого кассеты чернеют. Вот в чем все дело, – попытался объяснить я.
Жоржи повернул ко мне свою бульдожью морду и со свойственным ему цинизмом изрек, что пыль портит только коробки, а никак не кассеты. Так что все равно их надо вытирать.
Я встал, чтобы больше его не слушать.
Другого такого придурка, как Жоржи, свет не видывал. Родит же земля уродов! Он, кажется, никого не любит, даже своих родных – разве только мою сестру. Достает кассеты из коробок и оставляет где попало – они и пачкаются. Головки быстро выходят из строя, а посетители и не догадываются о причине. Этот сукин сын готов обмануть кого угодно, а еще – отыметь всех девчонок, которые сюда приходят. Чтоб он сдох! Когда-нибудь я его убью. Может, даже сегодня, если он догадается, что я покуриваю травку в пункте проката – обычно в туалете, чтобы никто не допер. Он-то знает – не раз заставал меня за этим делом. Буду поступать, как моя сестра, которая обвела отца вокруг пальца. Отец заметил, что она курит в туалете, и принялся ждать, пока она выйдет, чтобы наподдать ей. А у нее как раз была менструация. Она вынула грязный тампон и плотно завернула в туалетную бумагу так, что он стал похож на окурок, и оставила на раковине, чтобы отец, когда войдет, решил, что это остатки наркоты и развернул пакет. Она вышла, а он вошел. Она задержалась у двери и услышала, что отец ругается на чем свет стоит. Он попался в ловушку. Когда до него дошло, он весь побагровел от ярости. Но со мной такое не пройдет. С Жоржи я буду действовать не так. Если он станет мне угрожать – убью, честное слово.