Дэн ударил без предупреждения - серым, густым мороком, и Ганс, широко распахнув глаза, гулко рухнул на паркет.
За Гансом вошли другие. Переступая через мертвого товарища, они уверенно и нагло входили в дом. Я стояла близко от входа. Слишком близко, чтобы охотники смогли удержаться от соблазна порвать мою жилу. От их щупалец осталось ощущение липкости, и меня передернуло. Но печать Арендрейта не подвела - оба смельчака тут же рухнули замертво рядом с Гансом.
Я выставила вперед ладони и ударила. Лед. Обжигающий лед в венах, отчего они горят, раздуваются, причиняя дискомфорт. Но лишь на миг. Через секунду кен овладевает мной, а не я им. Он ведет, направляет, указывает мишень, и я бью - яростно и почти всегда в яблочко.
Охотников больше, чем полсотни. Они бросаются врассыпную, уворачиваясь от ударов. Алла в углу - раскрасневшаяся, волосы растрепались, глаза горят воинственным огнем. Дэн - собранный и дикий, кривая улыбка уродует лицо, и мне на миг представляется тот мальчик, о котором говорил Мирослав - жестокий, бескомпромиссный, злой. Мирослав сегодня тоже в ударе. Он держит оборону, не подпуская врага к дочери и Еве.
Руки Майи изящными бабочками порхают в воздухе. А на кончиках пальцев оседают ауры охотников. Она несет их бережно, словно боится расплескать воду, и отдает фигуркам Филиппа. Жрец тих и мрачен и все так же сосредоточенно сжимает нож.
Меня несет. Я уже почти не замечаю, куда бью, но удары мои, как ни странно, находят цель. Охотники перекрикиваются, и я пытаюсь выделить голос того, с кем говорила по телефону. Я его не узнаю, и от досады, бью еще сильнее.
Их намного больше, чем мне казалось. Пятнадцать охотников уже лежат без движения в гостиной, а их все так же много, как и в начале.
Я горю, пылаю изнутри, внутренности плавятся от всплеска кена.
Видения приходят внезапно, и меня отбрасывает назад. Дэн успевает перехватить меня правой рукой, левой ставя перед нами защитный пасс. А потом я теряю ощущение действительности.
Лив миниатюрна. Темноволоса. Глаза огромные, раскосые и смотрят испугано. В ее руке - нож, и лезвие угрожающе блестит, а сам клинок в руке маленькой хищной выглядит огромным. Его рукоять сверкает драгоценными камнями и щетинится острыми рунами.
Напротив Лив - охотник. Тот самый - в этом нет сомнений. На лице Первого - глубокий рваный шрам от виска до нижней губы, он делит само лицо пополам, по диагонали. Шрам бороздит правый глаз и нос, отчего переносица кривится, придавая лицу Хаука зловещее выражение.
Хаук ее не видит, смотрит в сторону и скалится, а из его жилы светящимися плетьми вырастают щупальца. И мне бы посмотреть на жертву Первого, которого скрывает тьма, обернуться, но отчего-то страшно и жутко до дрожи в коленях. Я замираю, пялясь на шрам, на кожаную одежду охотника - расстегнутый жилет и свободные штаны, на ботинки его, покрытые пылью. На блестящее оружие в руках Лив, на камни в рукоятке ножа, на лицо Первой. Только бы не перевести взгляд на того, кто сейчас погибнет, только бы не узнать, только бы...
- Полина!
Резкая пощечина возвращает в реальность. Я на диване, надо мной - Дэн, Филипп у меня в ногах - трясущийся и злой. Рядом Майя и Мирослав.
- Жива?
Я киваю и пытаюсь встать. Голова гудит, перед глазами плывет, и я не сразу понимаю, что в гостиной почти не осталось охотников. На полу больше трупов, но не все, а это значит...
- Они прорвались, - подтверждает мои догадки Дэн.
- Наверху, - выдыхает Мирослав и бьет чистым кеном куда-то вправо.
- Я пойду, - бормочу и наконец встаю. Пошатываясь иду к лестнице - путь чист, охотники наверху и наверняка успели добраться до кого-то из защитниц.
Уже у лестницы оборачиваюсь и выдаю глупое:
- Справитесь без меня?
Дэн переводит взгляд на Мирослава, а тот, не раздумывая, кивает.
- Иди. - И бросает уже Филиппу: - Начинай, жрец!
Майя собрала почти все или все. Во всяком случае, больше медлить нельзя. Филипп встает. Его звездный час наступил. Что ж, не подведи, жрец!
Пока я понималась, думала о том, что ненависть Эрика к охотникам не так уж необоснована. Вот они - те, на кого снизошла благодать. Пришли убивать моих близких.
Коридор казался длинным, намного длиннее, чем обычно. Защитницы выдохлись - каждая на своем участке, и пару раз охотники почти прорвали кордон в их убежища. Я убила их сразу, с первого удара. Странно, но истощения не чувствовала, наоборот, с каждым новым трупом кен во мне будто пополнялся, отчего кружилась голова и ныл живот. Последствия видения отдавались пульсирующей болью в правом виске, поэтому глаз пришлось прикрыть и продвигалась я почти на ощупь.