А потом Эрик заговорил. Фразы были короткими. Емкими. По делу. И с каждой фразой я все больше усилий прилагал, чтобы действительно не рассмеяться. Было ли иронией то, что план, предложенный Эриком, слово в слово повторял тот, что настоятельно рекомендовал сольвейг? Что это вообще? Судьба? Провидение?
Эрик почти не задавал вопросов. Всего три, и на каждый я ответил утвердительно. Когда он ушел, небо на горизонте окрасилось серым, предвещая скорый рассвет. Тогда я по-настоящему почувствовал, что устал.
Вернулся в постель, в теплые объятия жены. И уснул сразу, без лишних мыслей и сожалений. В конце концов, у каждого из нас в этой истории своя роль. Некоторым играть спасителей, а некоторым - вечных мерзавцев. Поздно сворачивать с проторенной дорожки.
Приснилась мне, как ни странно, мама - впервые за много лет. Она гладила меня по волосам и укоризненно качала головой. Знаю, родная, все знаю. Этим поступком я не буду гордиться. Но так нужно. Что? Кому? Мне, конечно. О других я никогда не думаю.
Глава 1. Хочешь мира, готовься к войне!
Бывают моменты, когда не знаешь, что сказать. Мыслей в голове - тьма, а слов нет. Совсем. И каждая минута молчания подтверждает признание вины.
Я была виновата.
Не в том, что ушла и пыталась действовать самостоятельно. И даже не в том, в чем обвинил меня Влад - ведь Барт знал, к каким последствиям приведет его самопожертвование. Мало того, он готовился к этому.
Нет. Я была виновата перед Эриком за ложь. Вина смешалась с тьмой и осела на плечи. А взгляд Эрика - растерянный и пропитанный отчаянием - пылал инквизиторским огнем, угрожая сжечь. Меня, голые ветви уснувших деревьев, слипшуюся на тропинке листву, небо - темно-синее, низкое, с повисшими в ожидании облаками.
Выдох вырвался резко, и я тут же поморщилась - с каждой секундой грудная клетка болела сильнее - наверное, я все же сломала ребро. Висок отдавал глухой болью... Чувствовалось, как на нем толстой коркой запеклась кровь.
Эрик приблизился быстро. Пальцы - горячие, дрожащие - бабочками запорхали по коже моего лица. Словно он боялся прикоснуться - то ли оттого, что опасался причинить боль, то ли оттого, что от прикосновения я могла исчезнуть, раствориться миражом.
Я не исчезла. Всхлипнула только и закрыла глаза, наслаждаясь тишиной перед бурей.
- Где болит? - хрипло спросил он, хотя в вопросе не было необходимости. Болело все - от кончиков пальцев ног до макушки. Но я указала на голову, а потом на грудь. Лучше, если он будет ругать меня, когда вылечит. Иначе рискую не выдержать и упасть прямо тут.
Упасть мне не дали - подхватили на руки и понесли в дом. Я зажмурилась, вдыхая запах - сладкий, родной. И руками за шею обняла, несмотря на боль. Не верилось, что все закончилось. Крег мертв, я жива, а завтрашние трудности еще далеко, и дожить до них дадут. Дадут ведь?
Эрик молчал.
И хищные в гостиной провожали нас пристальными взглядами. Они ядом сочились под кожу, усиливая чувство вины и сожаления. Неправильные эмоции - проявление слабости. Я всегда знала, что мои поступки вызывают неодобрение, и была готова к последствиям. Но не сегодня - сегодня хотелось каяться и плакать.
Наверху, в спальне я не выдержала. Беззвучно ревела на руках у Эрика, пока он лечил меня. Боль постепенно уходила, сменяясь усталостью, и тяжесть знания, которым наградил Барт, давила на плечи с каждой секундой все больше. Знанием хотелось поделиться. Переложить часть на Эрика и на минуту забыть. Расслабиться. Обнимать.
Но Эрик обнимать был не настроен. Как только закончил, ссадил меня на кровать и подошел к окну. Руки сложил на груди и смотрел в ночь, за занавеску.
- Прости, - тихо выдохнула я, и он вздрогнул. - Я не могла иначе. Ты...
- Что случилось у источника атли?
Он перебил резко, так и не взглянув в мою сторону. Холодным, осуждающим тоном вождя, готового казнить в любую минуту. Я вздохнула. Эрик и был вождем - сначала позаботился и излечил, а потом привел на суд. Впрочем, лучше уж так, когда я могу пошевелить головой без новой вспышки боли.
Слова полились потоком - непрерывным и безэмоциональным. Картинки-воспоминания в мозгу всплывали обрывками и тут же сгорали, заменяясь новыми. Крег у стены, потом он же в углу - раненный и злой. Я на полу, справа - ритуальный камень. Черная, горбатая глыба, сколько же крови на тебе? Запах смерти - сладкий, дурманящий. Боль. Барт в кусочке пространства, которое я еще вижу. Белый, ослепляющий мир, запах лотоса в воздухе.
А потом кровь и ярость - такая же белая, холодная, как и кен Барта. Влажная, мертвая трава, свист ветра в ушах и уходящий в небо столп света из старого домика, скрывающего очаг атли.