- Портал для Первых, - сказала я, еще до конца не веря в то, что видела. И выдохнула, радуясь, что не приходится держать это в себе. Эрик молчал. Обдумывал услышанное или злился - сложно было понять. Захотелось встать, подойти и обнять, но я сдержалась. Чувствовала кожей - не время, внезапная нежность обратится непониманием и обидой, и мы по-настоящему поссоримся.
Поэтому я просто спросила:
- Ты ничего не скажешь?
- Зачем? - резко повернулся он. - Разве слова что-то изменят?
- У каждого из нас своя точка зрения...
- Нет никакой точки зрения, - перебил он. - Ты ослушалась меня. Ты - моя жена и пророчица скади. Хищный не может не понимать, что значит - жить в племени.
- Возможно, ты прав, - вздохнула я, стараясь стереть запекшуюся кровь с виска. Безумно хотелось в ванную. Смыть с себя воспоминания о минувшем дне, расслабиться и просто полежать. - Меня не воспитывали хищные, и я не умею слепо подчиняться. Я сделала то, что считала правильным, чтобы люди, которых я люблю, жили. Барт говорил: у каждого сольвейга свое предназначение. Он верил в это и потому погиб. И память о нем я предать не могу.
Эрик закрыл глаза и, показалось, мысленно сосчитал до десяти. Впрочем, чтобы не прибить меня после такого, и сотни будет мало...
- Ты - единственный, кто в этом доме действительно верит в Первых, - сказала я. - Давай так: когда захочешь увидеть в моем поступке нечто большее, чем желание ослушаться, мы обсудим все еще раз. Сейчас я не могу... Барт погиб. Каждый сольвейг чувствует потерю.
- Не уверен, что увижу в твоем поступке что-то еще, - глухо ответил он и шагнул прочь от окна. Просторная комната сузилась до опасных размеров, грозясь раздавить меня, и я поморщилась. Злость Эрика - мощное оружие, нельзя об этом забывать.
Но моя собственная теперь еще опаснее. Особенно если учесть, что я не знаю, какую силу вложил в меня Барт.
- Я отмечаю странную тенденцию, - вырвалось у меня с сарказмом. - Мужчины, которых я выбираю, хотят владеть мной больше, чем любить. Когда ты просил меня стать скади, ты знал, какая я. Понимал, на что идешь, а теперь... теперь я вижу лишь несвободу и тиранию. Возможно, ты хочешь защитить, но не думаешь ли, что убьешь во мне все то, что полюбил?
Эрик вздохнул. Уже не зло, но устало. Отвернулся, будто видеть меня сейчас было мукой.
- Прими душ и отдохни, пророчица, - сказал после секундной паузы, никак не реагируя на мой последний монолог. - Мне нужно подумать. Когда он ушел, дышать стало легче. Только в груди, слева, поселилась странная тоска, смутно напоминающая чувство потери. Но тоска - это мелочи. Я жива, здорова и под завязку полна кеном. Завтра будет новая война? Что ж, я к ней готова.
А сегодня душ и сон. Желательно без мыслей - иногда мысли причиняют более существенный дискомфорт, чем синяки. Синяки проходят, а мысли...
Куда он пошел? Придет ли снова? Поймет ли? Сможем ли мы, как раньше...
Впрочем, как раньше больше не будет. А теплый душ, и правда, помогает. Обреченность пробудила вредные привычки - мучительно хотелось курить. Я сказала себе, что сегодня можно. Хуже все равно не будет - куда уж хуже-то?
Гостиная была на удивление пуста. Молчалива. Дрова лениво потрескивали в камине, и тени от огня, удлиняясь и приседая, выгибались на стене. Полумрак, уют и тепло. Кажется, я уже забыла, что такое - ощущать себя дома. Понимала, что от Первых не укроет даже самая сильная защита хищных, но Первые где-то далеко, не здесь, и можно сделать вид, что опасности нет.
Глеба я нашла на крыльце. Даже не знаю, почему, но чувствовала, что он там. Он сидел на корточках, облокотившись о стену, курил и смотрел вдаль. На меня не отреагировал даже взглядом, но присутствие отметил. Не удивился и ругать не спешил.
- Сигарету дашь? - как можно дружелюбнее попросила я и присела рядом. Он протянул пачку.
Дым горчил и царапал горло. Я закашлялась, и помахала рукой перед лицом. Глеб усмехнулся.
- Сильно досталось от Эрика?
Я пожала плечами.
- Думаю, еще достанется.
Странно, но раздражение рассеялось, а усталость как рукой сняло. Не знаю, что это было: то ли адреналин, то ли волшебный кен Эрика - но чувствовала я себя превосходно. Голова слегка кружилась от нескольких глубоких тяг, ветер шевелил влажные после душа волосы. Так и простудиться недолго. Впрочем, это не самая большая беда.
- Как Ника? - спросила я потому, что нужно было что-то спросить. Молчание угнетало, а голос Глеба - наоборот, успокаивал и восстанавливал ощущение стабильности. Говорить - неважно, о чем. Снова почувствовать себя частью команды, а не сольвейгом, под завязку наполненным чужим кеном невесть ради какой миссии.