– Посмотрим, как оно не убьет тебя! – Он резко вывернулся, потянулся вверх и положил ладонь Эрику на лоб.
Время, казалось, остановилось. Падало, кружась и смешиваясь со снежинками, и замедленно стучали воображаемые часики, повторяя голосом Гарди.
Тик-так. Тик-так.
Тик.
Так…
А потом схлынуло. Время встрепенулось и понеслось галопом. Эрик отпрянул, нахмурился, вглядываясь в лицо Первого ясновидца, будто ища на нем…
Что?
Неужели… Нет-нет, только не мое видение! Мне нужно подумать, решить, что с этим делать, а если Эрик будет в курсе, то запрет меня. Снова поставит вокруг дома удушливую защиту. Будет шушукаться с Владом и Мирославом, улыбаться, будто все в порядке, а если заикнусь… В этот раз он не позволит мне выбраться, даже если захочу. Круглые сутки станет охранять и…
Эрик мазнул по мне взглядом. Колючим, холодным, а ветер, будто слушаясь его, хлестнул по щеке, опалил морозом плечи, вполз за воротник, и я поежилась. Бледное лицо, сжатые в узкую полоску губы, прозрачные глаза, пронизывающие насквозь…
Гарди хитро ухмыльнулся и отступил на шаг, наблюдая за Эриком с явным удовольствием. Но Эрик о нем забыл. Эрик смотрел на меня.
– Что?..
Зашуршали, трескаясь, ветви у нас над головами, струшивая снег прямо за шиворот. Серое небо выпустило на волю серп молодой луны. Его окружили темные тучи, как стая волков – дичь.
Почему-то я сама себя почувствовала дичью.
Эрик сглотнул и закрыл глаза. Сжал кулаки, будто боялся что-то выпустить. Словно, если выпустит, весь мир перевернется, разлетится на осколки. А когда он открыл глаза, на меня больше не смотрел.
– Помнишь, – спросил он глухим, гулким голосом, от которого у меня по спине поползли неприятные мурашки, – после случая с Гектором ты сказала, что я могу задать любой вопрос, и ты ответишь правду?
Я машинально кивнула, а потом, осознав, что он все равно не видит реакции подтвердила хриплым “да”.
Гарди с довольным видом потоптался на месте, отчего снег под подошвами его растоптанных ботинок, противно заскрипел.
– Скажи, есть ли у тебя… секрет от меня, Полина?
Есть.
Секреты есть у всех, но у меня большой, а если большой, это уже считается предательством. Или нет?
– Секрет?
Голос противно дрогнул. Выдал и страх, и волнение, и безумное желание развидеть то, что я увидела на крыльце. Меньше знаешь – крепче спишь. Любая мало-мальски одаренная пророчица согласится с этой пословицей.
Эрик снова на меня посмотрел. Лучше бы не на меня – на снег, на притихший внезапно сад, на Гарди, в конце концов. Но пронизывающий, почти презрительный взгляд предназначался мне.
Нужно признаться. Сейчас. Чистосердечное признание, как говорится, смягчает наказание. Странно, но слова смешались в голове в кашу, и нужные никак не находились. Ну не говорить же, в самом деле: “Эрик, я скоро умру”. Как-то… глупо.
Я сглотнула.
– Возможно, я смогу помочь. – Голос вкрадчивый, мягкий. Обманчивая мягкость эта заставляет расслабиться, выдохнуть. Сердце только колотится, и ребрам больно. Вдох получается скованным, будто грудь стянули невидимыми цепями. И продолжали стягивать.
Гарди еще раз подпрыгнул и радостно, словно ребенок, получивший конфету, захлопал в ладоши. Повеяло сюрреализмом, ненастоящестью, и я – так, на всякий случай – ущипнула себя за запястье. Не было и дня, когда в доме не произносилось бы священное слово “Первые”, мало ли, может, Гарди мне просто снится. И злость Эрика – выдумки коварного подсознания.
Злость не исчезла, как и Гарди. Ко всему прочему прибавилась боль в запястье от сильного щипка.
– Вспомни вечер, когда Альрик подослал охотника в дом андвари, – настойчиво продолжил Эрик, окончательно сбивая меня с толку.
Андвари? При чем тут… И какое они имеют отношение к видению? Может, уже там были намеки, а я не поняла?
Пепел и разбитое стекло. Испуг. Переполох, который удобно прикрыли делаными улыбками и искусственным сочувствием. Раздражение – Влад постоянно пытался уколоть, задеть, а мне не до того было…
Эрик ждал. Смотрел на меня в упор, и я почувствовала себя смертником на плацу, прозрачные глаза – как дула автоматов… Придумается же такое.
– У меня там не было видений, – тихо ответила я первое, что пришло в голову.
– Видений не было, – терпеливо кивнул Эрик, и, показалось, терпение он брал из резервных запасов. – Было нечто иное, верно? То, о чем я не знаю.
Копаться в памяти в такие моменты бесперспективно. Память, реагируя на испуг и волнение, швыряется картинками, не имеющими никакого отношения к заданному вопросу. Вспомнилось наше венчание. Тома, раскрашивающая мою руку. Потом почему-то снег в крови и Юлиана. Хмурящаяся Лидия в кабинете скади…
Лидия! Она предупреждала о Гарди. Просила не приближаться. Почему?
Не о том думаешь, Полина. Эрик ждет. Злится. А я растерянная… Какого, собственно, черта?!
Я глубоко вдохнула, разрывая придуманные цепи, и резко спросила:
– Что с тобой?
Хорошо, когда резко. Когда чувствуешь собственную уверенность и правоту. Потому как в последние несколько мгновений я готова была признаться в чем угодно, лишь бы он перестал так смотреть. Но ведь я ничего не сделала.
– Почему ты злишься?
Взгляд прямой выдержала. Даже не подалась назад, не отступила, хотя очень хотелось. Эрик прекрасно умеет напирать и давить.
– Действительно не понимаешь, почему я злюсь? – шелестяще выдохнул он, теряя, похоже, последние крупицы самообладания. Знакомый взгляд. Суженные зрачки. Губы, изогнувшиеся в саркастичной улыбке. И ореол опасности. Зверь, которого так боялся Эрик, вот-вот вырвется на свободу.
– Пойму, если объяснишь, – стараясь оставаться спокойной, не поддаваться панике, ответила я. – Мне нечего скрывать.
– Не ври мне, Полина! – выкрикнул он, одновременно шагнув ко мне, нависая.
Я вздрогнула. Вздрогнул Гарди, прекратил пританцовывать и застыл, испуганно глядя на Эрика. Тучи полностью заволокли луну, и мир погрузился во тьму. Кажется, в древности, это считали знаками.
Интересно, чем считали неожиданные вмешательства?
– Она не врет.
Неподалеку, метрах в тридцати от нас по направлению к дому, сунув руки в карманы, стоял Влад.
Эрик шумно выдохнул, но от меня отступил. Гарди попятился, снова споткнулся, но в этот раз удержался на ногах.
– Хочешь сказать, ясновидец показал мне то, чего не было? – спросил Эрик Влада, и мне почудилось, в голосе его скользнули отголоски надежды на положительный ответ.
Положительного ответа у Влада, похоже, не было…
– Я думаю, нам всем сейчас нужно успокоиться, – примирительно сказал он, приближаясь. Движения его были обманчиво-расслабленными, что насторожило меня: так Влад обычно подходит к опасным врагам.
Но ведь Эрик не враг!
– Успокоиться? – Эрик хищно улыбнулся и повернулся к нему. – Действительно считаешь, это то, что мне надо?
– Что происходит? – пискнула я, уже понимая, что ситуация накалилась до предела, судорожно соображая, что в конце концов тут происходит. Или произошло уже давно?
Андвари. Та ночь… Ира приходила и просила не делать глупостей. А я… я спала в его кровати. Возможно, это, но ведь Эрик сам велел Владу за мной присматривать!
Думай, Полина, думай. Пока все еще можно исправить, предотвратить.
– Эрик узнал то, что я хотел скрыть от него. То, что пришлось удалить из твоей головы, родная.
Последнее слово было лишним. Провокационным. Совсем не в духе Влада – вот так подставляться, и лишь потом, много позже, лежа в холодной, огромной кровати, я подумала, что сказал он его для того, чтобы отвести от меня удар. Я стояла в шаге от Эрика, сам Влад – намного дальше. Зверь сломал клетку, и меня бы непременно задело, если бы Эрик не отошел.
Но Эрик будто бы сам ждал – и слова этого, и провокации, и возможного шанса выплеснуть неприязнь, злость, ненависть, неизменно накапливающуюся внутри месяцами.