Влад тоже бил в полную силу. Его пассы тянулись от жилы, и я сомневалась, что пассам этим Влад научился у хищных. Знания Альрика много раз помогали нам, и я надеялась, помогут и в этот раз.
Нельзя рассчитывать, что за нами придут. Эта мысль оказалась на удивление трезвой и хладнокровной. Эрик то ли не услышал, то ли не захотел приходить. Действительно, смысл нас спасать? Меня и Влада – особенно. Есть возможность наказать предателей, а смерть в один день – отличное наказание. И другим наука, чтобы не…
– Черт! – яростно высказался Влад, отпустил меня и отступил на шаг. Защита Херсира ответила ему противным звенящим эхом.
– Не получается? – тонким, срывающимся голосом поинтересовалась Лидия, следящая за нашими попытками заплаканными глазами.
– Придется придумать что-то другое, – мрачно ответил Влад.
Меня затошнило. Перед глазами поплыли багровые круги, во рту пересохло – последствия слишком большого расхода кена. И если мне поможет несколько дней в спокойной обстановке, то Владу придется питаться, чтобы восстановить силы.
Впрочем, у нас нет ни нескольких дней, ни вообще надежды, что мы отсюда выберемся.
– Отлично! – посетовал Богдан и снова рванул цепь. За эти лязганья мне самой уже хотелось его стукнуть. – Сдохну, как собака!
Лидия снова заплакала, и я присела рядом. Не столько, чтобы ее поддержать, сколько из-за подкашиваюшихся от усталости коленей.
– Все будет хорошо, – сказала я машинально и погладила ее по спине. – Вот уви…
Темное, затянутое непрозрачным пузырем туч, небо. Вытоптанная тропинка от домика до припорошенного снегом камня. По обе стороны от тропинки – сугробы высотой с половину человеческого роста. Метель, и снег вихрями кружится над головами. Не моей. Людей я знаю, только имен припомнить не могу – в этом мире я бесплотный дух. Давно? Не помню. Это и неважно, я здесь ненадолго.
Посмотреть…
Человек, стоящий на коленях перед группой людей, в крови. Его голова опущена, русые волосы слиплись и висят космами. Одежда изорвана, а сам он выглядит избитым. Он поднимает усталый взгляд на окруживших его и безумно улыбается, хотя улыбка больше напоминает оскал.
Над ним возвышается великан. Наверное, он пришел из сказок, где такие злые, сильные и абсолютно неконтролируемые воины. Они безжалостны к своим врагам. Этот тоже… Он сжимает губы в тонкую линию и поднимает руку. В его руке нож, очень древний и опасный, я это точно знаю. Мне не радостно, не страшно, даже сожалений нет, и от этого обидно. Чувствовать хорошо, а пустота угнетает. Обида, впрочем, проходит очень быстро. Я – безмолвный, беспристрастный наблюдатель.
Высокий человек берет виновного за волосы, обнажая белую шею с острым кадыком. И, глядя в глаза своей жертве, медленно проводит ножом по рвущейся коже, выпуская кровь…
В голове пульсировала боль. Боль тянулась ниточками к вискам, наливала соком глазные яблоки, вызывая слезы. Боль откликнулась в жиле, заставляя свернуться калачиком на небольшом диванчике. Зря я столько потратила на пробивание защиты! Было бы намного легче сейчас, оставь я в жиле больше кена.
– Эрик, – прошептала я, садясь и растирая лоб горячей ладонью.
– Хорошо бы ему поторопиться, – сказал Влад, гладя меня по плечу.
– Он придет. Опоздает, правда. Позже… Убьет Херсира.
– Опоздает, говоришь? Значит, все, что нам нужно – тянуть время?
– Как? О чем, черт возьми, говорить с этим безумцем? Ты слышал, что он задумал?!
От экспрессии в висках кольнуло, и я прикрыла глаза.
– Можно подумать, предел его мечтаний – стать человеком. Убеди его, что Хаук умрет. Ты же пророчица, наври про видение. Мы подтвердим. – Влад метнул взгляд на Богдана, и тот послушно кивнул. Надо же, когда жить хочется, и со зверем договориться не зазорно! – Главное – выбраться.
Ну если про видение, то… Врать необязательно. Только вот для некоторых синица в руке всегда лучше, чем журавль в небе. Впрочем, синица тоже легко может выпорхнуть…
Когда в дверь постучали, я подпрыгнула на месте. Вернее, стуком это сложно было назвать, скорее, грохотом, от которого тонкое, деревянное полотно выгнулось, норовя разлететься щепками. Наверное, оно и разлетелось бы, если бы не защита. Защита держала крепко. Звуки, правда, не сдерживала. И потому от злого “Открывай, сукин ты сын!” у меня гулко забилось сердце, а в груди разлилось тепло.
Он пришел! Пришел за нами. Наверное, не за мной, но все же…
Влад подошел к двери и спокойно сказал:
– Его тут нет. Защита наподобие той, что ты ставил в доме. Пробить не получается – мы пробовали. Так что лучше тебе поторопиться.
Тишина. Минуты, стекающие в вечность тяжелыми медовыми каплями. И… надежда.
Шорох за дверью, взволнованные голоса. Один, кажется, принадлежал Глебу. И Мирослав… Он тоже здесь? Понимание, что там, за дверью, друзья, а мы тут – как в клетке, рождало досаду. Я даже хотела еще раз ударить снаружи, возможно, удалось бы пробить защиту хоть немного. Помочь.
Не успела.
Херсир появился так же внезапно, как и исчез. В руках у Первого была книга в черном переплете, тисненная золотом. Древняя, кажется. Он непринужденно улыбнулся нам и спросил:
– Готовы?
Лидия распахнула заплаканные глаза и вжалась в спинку дивана. Влад отступил от двери, будто собрался броситься на Первого. Впрочем, может, он и собирался – черт знает, что на ум придет в пяти минутах от неминуемой гибели.
Дверь снова содрогнулась, но на этот раз без сопровождающих ругательных реплик. Влад предусмотрительно отошел от нее влево, мои кулаки непроизвольно сжались. Херсир, однако, ничуть не удивился.
– За вами? – кивнул мне. – Хитро.
– Это Эрик, и он очень сильный, – подтвердила я.
– Не настолько, чтобы защита не выстояла, – спокойно парировал Первый и шагнул в круг. Вспыхнули свечи, и пламя заплясало на кончиках фитилей. Лидия странно притихла, Богдан сел и скрестил ноги. На меня нахлынула волна внезапного блаженства, и когда Херсир протянул мне руку, я послушно вложила в нее свою ладонь.
Качаются волны, и я качаюсь им в такт. Обволакивает тепло, стираются границы тела. Я уже почти не ощущаю – ни кожи, ни очертаний своих, ни рамок. Только в центре, там, где когда-то был мой живот, бьется сердце мира. Пульсирует, покрываясь светящимся налетом кена.
– Удивительно, – шепчет откуда-то голос, и голос мне знаком. – Ты себя-то видела изнутри?
Видела. Белая пелена ярости. Маленький шарик, наполненный мощью. Не моей – заемной. И эта мощь бьется внутри, требует выхода. Ей все равно, кого убивать. Когда она вырвется наружу, я не смогу ее контролировать. Но пока не время, я это знаю. Откуда? Этот факт мне неизвестен.
Эта же сила побуждает меня очнуться. Я открываю глаза.
Четыре знака стихий. Четыре жертвы – каждая у своего знака.
Хищный, отнимающий кен. Воздух.
Священная земля, дающая нам пропитание. Ясновидец.
Карающий огонь, расплата за грехи. Охотник.
Волнистые линии перед моими глазами. Вода…
– Сама жизнь, – произнес Херсир, будто читая мои мысли. Впрочем, наверное, так и было. – Как ты, Лив.
– Я не Лив!
Контролировать нарастающую злость было сложно. Она дурманила, требуя подчиниться. Побуждала разгромить тут все к чертовой матери. Злость собиралась по крупицам, будто ртуть. Множилась эмоциями людей за дверью. Росла.
– Неважно, – отмахнулся Первый.
Хрустящий шепот, треск поленьев в камине. Сопротивляться дурману сложно, но я держусь из последних сил. На границе забвения и собственной ярости. Разбавляя туман ослепительно белым. Иду на голос в моей голове. Он ведет, не позволяя оступиться.