Квартира, в которой, по словам Богдана, скрывались Лив и Гарди, находилась в центре. Запруженная улица выпустила нас неохотно – мы простояли в пробке на светофоре минут пятнадцать, прежде чем свернули в нужный двор. Час пик даже в небольших городах отнимает время.
Подъезд был грязен и явно требовал ремонта – обшарпанные стены, краска на которых выцвела и потускнела, затянутые паутиной и пылью потолки, сальные перила и запах старости, вывести который поможет лишь капитальный ремонт.
Третий этаж, а до него – молчание, лишь шаркающие по лестнице шаги нарушают тишину. Напряжение такое, что от него в ушах звенит. С каждым шагом волнение усиливается, давит изнутри черепной коробки, и пульсом отдается в висках. Взгляды – настороженные, пугливые, и среди них глубокие взгляды Эрика особенно различимы. Он смотрит не на меня – в меня, проникает под кожу, расплывается там, впитывается в кровь. На него откликается жила. Странно, во мне ни капли его кена – тот, что оставался, давно использован, вместо него в венах бродит ваниль. А все же именно на Эрика такая реакция, что от каждого прикосновения хочется вскрикнуть.
Мимолетное, будто бы случайное касание к пальцам. Электричество. Я вздрагиваю, а он щурится, высматривает во мне…
Что?
– Пришли.
Богдан лязгнул ключами, толкнул дверь, впуская нас…
Узкий коридор. Обои старые, затертые. Слева на полу – дырка в линолеуме. Треснувшее зеркало в деревянной оправе, тапки со стоптанными задниками. Шорох в комнате, метнувшаяся ко входу тень.
Распахнутые темные глаза, в которых хочется утонуть. И мне кажется, все, кроме Богдана готовы были утонуть, только смятение из глаз ушло, и они угрожающе сощурились, а поза девушки кричала о том, что она готова нападать.
Невысокая. Стройная, с присущими женскому телу прелестями – тонкая талия, широкие бедра, высокая грудь. Красивая, пожалуй. Смуглая чересчур, и лицо слегка треугольное – так, что скулы четко выделяются и глаза кажутся больше. Высокий лоб. И взгляд дикий, отчаянный.
– Херсир… – шепнула она и отступила к стене.
– Эрик, – поправила я и зачем-то придвинулась ближе к нему, будто желая защитить.
Лив смотрела на него так, будто готовилась съесть. Целиком, с одеждой. С кожей и волосами, которые спутались, потому что он открыл окно, когда ехал, а скорость любил приличную. И мне захотелось сделать что-то, чтобы она поняла: он мой. Чтобы все поняли…
Я не сделала. Не испугалась, нет. Просто лгать было бы глупо. Он не мой. А если и было что-то, то это в прошлом. И мы тут не затем.
Эрик тоже на нее смотрел. Испытывающе, жадно. Так охотники смотрят на добычу. Так он когда-то смотрел на меня.
Грудь опалило дикой, почти не контролируемой ревностью, на которую я не имела права.
– Не нужно было приходить, – обреченно выдохнула она, влипла в стену спиной и прикрыла глаза. вышло почти театрально. – Хаук…
– Придет в мае, – перебил Богдан и протиснулся мимо нее в комнату. – Всем это известно. Где твой протеже?
– Мой… кто? – растерянно переспросила она.
– Гарди, – хрипло уточнил Эрик и шагнул мимо меня. К ней.
…Скользнул, едва касаясь ее рукавом, в комнату. Щелкнул выключатель, обливая правый бок Лив теплым желтым светом.
– Ну привет, провидец.
Голос дрогнул. И будто всколыхнулось мутным осадком прошлое. Мягкий снег на плечах. Нависшие над головой кроны деревьев. Кровь. Красное на белом. Злость и бессилие во взгляде. Разочарование.
– Неправильные настройки. Канал сбился. Не то передают.
Голос Гарди высок и скрипуч, хочется зажать уши, чтобы не слушать. Не вспоминать… Но я одергиваю себя. Мы тут именно ради него. Из-за него. Придется потерпеть, тем более, недолго осталось.
– Ничего, сейчас настроим мы твой канал, – жестко ответил Эрик, и Лив нахмурилась.
– Ты не… ты не Херсир!
Наконец-то дошло!
Мимо меня шагали люди. Входили, не разуваясь, в святая святых, чтобы посмотреть на того, кого скрывала комната с потускневшими от времени обоями. Легенда… Жалкий, пугливый, не способный мыслить ясновидец. И он – Первый? Сильнейший из всех? И если это так, то как мы выстоим с такими союзниками?
– Поля? – Я подняла глаза. Сфокусироваться получилось не сразу, мир расплывался бесформенной кляксой, реальность теряла очертания. Но ванильный кен внезапно вспыхнул, полыхнула жила, и стало легче дышать. – В порядке?
Мы в коридоре одни. Я и Влад. Остальные там, в комнате, Лив говорит что-то скороговоркой, и голос ее срывается на крик. Она спорит с Богданом, доказывает ему… Что?
– Давай помогу, – участливо предложил Влад.
– Я… Нет, я сама. – Получилось выдавить из себя подобие улыбки. – Все нормально.
Он тоже улыбнулся и кивнул. Пропустил меня вперед, будто страхуя, и я не могла вспомнить ни одного момента в своей жизни, когда бы он меня не страховал.
Комната была просторной и почти не содержала мебели. Низкий комод, раскинутый диван-книжка, на котором ворохом были брошены подушки. Ковер, прибитый к стене. Второй – полуистертый – застилает пол. На подоконнике, который почти скрыт тяжелой, непрозрачной шторой – увядшая герань. Стул, закиданный смятой одеждой.
За ним испуганно притаился Гарди, зажимая в руках пожелтевшую от времени газету. Лив застыла у окна и разъяренно сверкала на Богдана глазами.
– Я поверила тебе! – выдохнула почти жалостливо. – Ты сказал, поможешь…
– Я и помогаю, – попытался вразумить ее Богдан.
– Врешь! – выкрикнула она, и Богдана будто бы опутало темной сетью ее силы. Я видела вихри в воздухе. Темные клочки кена, впивающиеся в охотника иголками. Он согнулся пополам и поднял руки, стараясь защититься, но кто он и кто она? Молодой охотник и Первая… Бессмертная женщина, возможно, потерявшая рассудок.
Кажется, вскрикнула Даша. Влад позади меня напрягся, готовый драться. Прищурился Эрик. Нет, спасать охотника не входило в его планы, однако кто знает, что взбредет этой женщине в следующую секунду.
Громко, истошно закричал Гарди. Выронил газету, всхлипнул и… завыл. Ей богу, он завыл так, как волки воют на луну.
– Довольно! – жестко оборвал их Эрик. Шагнул к Лив, по-хозяйски взял за плечи, будто она была не древней хищной, а истеричной скади, которую ему предстояло успокоить. Встряхнул. – Прекрати.
Он обернулся к Гарди и строго добавил:
– И ты тоже.
Странно, но ясновидец послушался. Схватил оброненную газету и принялся рвать ее на мелкие кусочки. Медленно. Педантично. Они плавно опускались на пол и образовывали у его ног уродливую кучу. И мне захотелось его стукнуть, чтобы перестал, чтобы не…
Гарди зырнул на меня, будто мысли прочитал. А Влад положил руку мне на плечо.
– Мы здесь, чтобы помочь, – доверительно сообщил Эрик Лив. – Чтобы попытаться его вылечить.
– Его нельзя вылечить! – выплюнула она остатки зарождающейся истерики. – Думаешь, я не пыталась?
– Ты бы не смогла, – сказала я и шагнула к ним. – Вот Гуди смог бы, если бы Херсир дал ему кена. И тогда все закончилось бы много тысячелетий назад.
– Откуда ты знаешь о Гуди? – испуганно спросила она, отступая, вырываясь из рук Эрика. И это принесло мне облегчение. Пусть небольшое, но все же.
Она пугала меня. Маленькая, пропитанная страхом женщина, по телу которой волнами ходила дрожь. Она должна убить Хаука? Серьезно? Да у Риты больше мужества, чем у нее! И тем не менее, я боялась. Ауры ее кена – сладкого, медового. Плавности движений. Того, как Эрик на нее смотрел.
– Гуди – первый сольвейг. И покровитель остальных сольвейгов.
– Ты… – Она вздохнула, присела на подоконник.
– Да, – кивнула я. – И я постараюсь помочь Гарди. Ради всех нас. Ради того, чтобы Хаук ушел.
– Он не уйдет, – помотала она головой. – Я видела его. Он никогда не отступит.
– Хаук пришел как расплата для Херсира, – мягко сказал Эрик и посмотрел на меня. Его взгляд был глубок, и, казалось, я на секунду увидела того, кто живет в нем. Того, кого мой Эрик боялся выпустить. Когда был еще моим Эриком… – За то, что выпил Гарди. Если Гарди выздоровеет, Херсира не нужно будет наказывать.