Предстартовые тренировки у нас проходили прямо на борту "Сердечника-16"; на два месяца нас тут поселили и гоняли с заклеенными стёклами шлемов по коридорам. Не зря - весь звездолёт слепо на ощупь я, конечно, не знал, но в пределах зоны ответственности "квинты бозе" - как любой из своих пальцев. Пригодилось: в секцию, примыкающую к площадке шлюза агрегатного отсека резерва освещение не поступало, а светильник я, конечно же, с собой не захватил. Но я, умелый, тренированный, да к тому же, вдобавок, почти мёртвый, преодолел препятствие шутя, за вполне штатные минуты. В камере адаптера ДК-9 я столкнулся с салазками, по верхнюю раму гружёнными этэошным барахлом. Салазки двигал сильно перепачканный какой-то сажей Иван.
- Привет, Марк, - сказал он. - Летаешь тут?
- Привет, Иван, - сказал я, принимая передок салазок и направляя его в шахту, которую только что прошёл. Иван громко дышал.
- Где тебя так почернело? - спросил я, сторонясь.
- Да глянул тут одну подпалубу, - ответил Иван, проплывая мимо.
- Порядок?
- Пока да.
- Проходи, я за тобой шлюзану.
- ОК.
- Марк, ты идёшь? - услышал я Дьяка.
- Через минуту.
- Иди прямо в пост "воздух".
- ОК. Нота, к связи.
- Соператор.
- В течение ближайших минут бросай там всё и приготовься к взаимодействию с постом "воздух".
- Есть.
- Что-нибудь положительное можешь нам всем сказать по обстановке?
- Мы там, куда шли. Дрейф незначительный, порядка восьми в секунду. Больше ничего, мальчики.
- И на том спасибо, что мальчики… - проворчал то ли Голя Астрицкий, то ли Дьяк.
Люк поста "воздух" был задраен без дожатия. Я не стал нудить: всё остальное, что тут можно было сделать в одиночку, Дьяк сделал отлично. Агрегат заряжен, пульты контроля системы вентиляции сияли чистой зеленью, а пена была убрана так, будто её здесь никогда и не водилось. Не один я знал, как заметать мусор под ковёр. Контролировать здесь мне было нечего, но я всё-таки проплыл над пультами, осмотрел агрегат, Дьяк сидел на "насесте", держась за луку.
- Всё ОК, - сказал я, подплывая к нему. - А куда ты дел пену?
- Убрал, - с интонацией, обычно сопровождающей пожатие плечами, ответил Дьяк. - Как ты?
- Нормально. Слушай, давай хватит пока, а? Давай подумаем об этом позже. - Выбора так и так нет. Ладно. Командуй.
Я примостился на вторую табуретку, завёл на бёдра скобы.
- Закрепись, - приказал я Дьяку, тот подчинился.
- Внимание, "Сердечник-16". Приготовиться к подаче атмосферы в отсеки. Соператор, доложи готовность к взаимодействию со мной.
- Готова, контроль полный.
- Пара ЭТО, определитесь по местоположению.
- Я ЭТО-один, камера контроля 35-11, центр, секция 11.
- Я ЭТО-второй, на бакборте, подпалуба секции 12а.
- Самочувствие?
Им было хорошо.
- Внимание, "Сердечник-16", обезопаситься от столкновения с незакреплённым оборудованием. Закрепиться всем на подачу давления в отсеки. Доклад по выполнению команды.
- Соператор, готова.
- Первый ЭТО, закинулся.
- Второй ЭТО, минуту… Я готов.
- Второй ЭТО, повтори, неотчётливо.
- Я ЭТО-второй, готов к подаче давления в отсеки.
- Внимание, "Сердечник-16". Старт операции - 05.50. Исполнитель первый с поста "воздух" в паре с врачом при взаимодействии с соператором. Давление посекционно, до половины на секцию, начиная от носа, в отсеки - подать! Тепло подать!
- Первая пошла, - произнёс Дьяк.
- Вижу давление, - сообщила Нота. - Повышение температуры до минус пятьдесят.
- Медленнее с теплом, Дьяк, запаримся в отсеках, - посоветовал Купышта.
- Понял, медленнее с теплом. Поправил. Так, готов к передаче атмосферного контроля на автоматический робот-сервис первой секции.
- Соператор, разрешение, - сказал я.
- Первый сервис готов принять контроль.
- Марк?
- Давай.
- Передан контроль на робот-сервис первой секции.
- Взял атмосферу сервис-раз.
- Вторая пошла, - предупредил Дьяк.
- Не спеши, - сказал я. - Куда ты торопишься?
- Жить и, далее, чувствовать… - проворчал Дьяк.
Я промолчал.
- Даю вторую.
- Давай вторую. Нота?
- Поддерживаю. Сервисы два и три последовательно готовы перейти на контроль автоматически.
- Готов стартовать программу, - сказал Дьяк.
10.06.01.01 MTC давление в секциях 1, 2 и 3 "ствола" титана достигло половины от нормы, температура подбиралась к нулю по Цельсию. Влажность беспокоила, конструкции кое-где пошли потеть. Справимся.
- Нота, ты как сама? - спросил Дьяк.
- Хорошо.
- Готовься к контакту с внешней средой.
- Готова.
- Я врач, оцениваю ситуацию в пределах первой секции как достаточную для поддержания метаболизма человека. Соператору, без поддержки, открыть шлем.
- Есть. Открываю шлем. - Тембр голоса Ноты изменился. - Открыла шлем. Дышу, греюсь. Парит в рубке незначительно.
- Отлично. Загерметизируйся, отмахни… ("Сделано, в шлеме соператор…") Марк, всё, ставлю атмосферу на автоматику, - сказал Дьяк.
- Не возражаю. Сиди тут, смотри, слушай. Сними с нас скафандры. Я иду в трюм, гляну, как там наши.
- Э-э…
- Что, Дьяк.
- Ничего. Понял тебя.
Я свёл с бёдер скобы, толкнулся к выходу. В коридоре парило. Сквозь пар я добрался до поворота на трюм. Шлюз блестел как новенький: пену убирал Дьяк. Трюм был кубов в четыреста, как раз на семиярусный рэк. К станине рэка дорога была убрана прилично. Семь блинов-контейнеров стояли в рэке, удобная лесенка вертикальным зигзагом проходила через шлюзы их. Трюм подсвечивали четыре рампы, светло было, как на солнце. Я и сам не знал, зачем я сюда пришёл, что означали мои слова "гляну, как там наши". Выведение из наркаута - штука сугубо автоматическая, внутрь контейнеров проникать без смертельной необходимости, да ещё не будучи лицензированным врачом, запрещено. Да не знал я, зачем сюда пришёл. Но я знал, что никто не должен узнать, что я этого не знаю. Я остановился у цоколя рэка. В трюм поступала атмосфера. Судя по моим приборам, дышать я уже мог бы и без шлема, а Цельсий был минус тринадцать, я слышал, как Нота, а затем и Иван Купышта потребовали от врача разрешения снять шлемы и перчатки, и разрешение Дьяк дал. Я стоял под рэком не менее двадцати минут, и меня никто не окликнул. 48.06.01.01 МТС в носу, в центре (до распределителя объёмов Главного), по штирборту (до третьей секции включительно), по бакборту (до второй), установились: давление от пятисот семидесяти миллиметров и кое-где выше, температура одиннадцать тире шестнадцать тепла, приборы начали регулировку влажности, а в рубке даже включился ионизатор. Снял шлем Голя Астрицкий, застрявший над какой-то нестрашной утечкой в подпалубе. Я молчал, мне было нечего сказать, всё шло хорошо.