Проснувшись в хорошем расположении духа, я решила все же написать ответ. Что-нибудь вежливое, чтобы не обидеть, но твердое — мол, прости, дорогой друг, но я не твоя судьба. Весь день я проходила с письмом Влада и чистым листком, но нужные мысли не лезли в голову. Потом пришел брат, и я отвлеклась.
Я готовилась ко сну, когда постучала служанка и сообщила, что «его сиятельство просили передать, что ждут вас в кабинете». Я пожала плечами и пошла вниз. Спрашивать, какое именно «сиятельство» меня ждет, я не стала — приду на место, сама узнаю.
Зайдя в кабинет, я увидела брата, стоящего у камина спиной к двери.
— Ты звал меня? — спросила я.
Брат медленно повернулся. В его глазах плескались гнев и ненависть.
— Что это? — процедил он сквозь стиснутые зубы, протягивая конверт.
Меня прошиб холодный пот.
— Пи… письмо, — пролепетала я. «Откуда оно у него?» — судорожные мысли заскакали в голове. — «Наверное, я забыла в гостиной, а он нашел!»
— Как оно у тебя оказалось? — было видно, что брат изо всех сил пытается держать себя в руках.
— Я не знаю! — быстро заговорила я. — Правда, не знаю! Я пришла с прогулки, а оно в моей комнате, на столике. Я не знаю, кто его принес, клянусь тебе!
Брат пристально посмотрел мне в глаза и, видимо, не найдя в них лжи, стал ходить по комнате.
— Ты писала ответ?
— Нет!
— А собиралась?
— Нет! (А вот тут я слукавила).
Брат остановился и снова взглянул на меня. Пальцы его медленно рвали конверт.
— Аликс, пожалуйста, больше никогда не читай его писем! И, тем более, не вздумай отвечать! Если вдруг ты опять получишь такое, сразу сожги его!
Я быстро-быстро закивала головой.
Брат бросил мелкие бумажные клочки в огонь и снова зашагал.
— Я боялся этого! Боялся, что ты понравишься ему. А может, таким образом он хочет досадить мне, не знаю, — брат вскинул голову. — В его словах нет ни слова правды. Он просто хочет соблазнить тебя, влюбить в себя, заставить страдать! Он, как вампир, питается болью своих жертв!
Я стояла, прижав руки к груди, и наблюдала за братом, который ходил из угла в угол. Понемногу тот начал успокаиваться:
— Сестра, надеюсь, ты все запомнила из того, что я сказал?
— Конечно! Все поняла и все запомнила! — заверила я его.
Через три дня я обнаружила на своем туалетном столике новый конверт. Опасливо озираясь, я прикрыла дверь в комнату, заперла ее на ключ и только потом вскрыла письмо. «Мадемуазель, — писал граф, — из вашего молчания я заключаю, что глубоко безразличен вам, и эта мысль разрывает мне сердце. Я пытаюсь убедить себя, что вы всего лишь сильно заняты, но мои надежды тают, как утренний туман. Могу ли я рассчитывать на вашу дружбу, или вам неприятно мое общество?»
Я глубоко вздохнула, сложила письмо и спрятала за корсет — там его брат точно не найдет.
Вечером, занятая невеселыми мыслями о графе, я столкнулась в дверях с братом. Он нес стопку каких-то документов, и от удара они веером посыпались на пол. Мы бросились собирать их. Я сильно нагнулась, и из-за моего корсажа внезапно вывалился сложенный вчетверо конверт и упал прямо поверх бумаг. Я была в домашнем платье, корсет сильно не шнуровала, плюс неудобная поза и… На мгновение я замерла, потом медленно подняла глаза и встретилась с глазами брата. В них я прочитала все. А он прочитал все в моих…
Потом была буря. Нет, это был смерч, цунами, конец света! Следующие полчаса я провела на диване в гостиной, сжавшись в комок в его углу. Отец сидел напротив в кресле и качал опущенной головой. А брат метался по комнате как раненый зверь и орал. Он орал так, что в доме звенели стекла, а у меня болели барабанные перепонки. Смысла его слов я почти не понимала, я лишь смотрела на него и со страхом думала, неужели это мой добрый, милый и заботливый брат?
Наконец он подошел ко мне, схватил обеими руками за плечи и приподнял.
— Ты поняла меня? Поняла, я спрашиваю? — проревел он мне в лицо.
Отец вскочил с кресла и бросился было ко мне, но на полпути застыл. По моим щекам текли слезы.
— Поняла, — прошептала я. Кончиками пальцев погладила брата по руке. — Гэбриел, я люблю тебя…
Секунду брат смотрел на меня, а потом сжал в объятиях так, что кости затрещали.
— Моя девочка! — проговорил он, прижимая меня к себе. — Я люблю тебя. Люблю и не позволю причинить тебе боль! Я не отдам тебя ему!
Я обнимала брата и плакала.
— Прости меня, — его голос стал тише, — я не сдержался. Просто ты самый дорогой для меня человек, и я волнуюсь за тебя. Прости! — он поцеловал меня в лоб.
— Я не сержусь, — я улыбнулась, глотая слезы.
— Иди, сестра, — брат тяжело вздохнул и отпустил меня, — иди, отдыхай.
Я улыбнулась ему еще раз, тихонько выскользнула из объятий и убежала к себе.
После этого брата не было дома два дня, а когда вернулся, он был еще более хмурым, чем обычно и весь вечер ни с кем не разговаривал.
Когда я увидела третий конверт, меня затрясло, а сердце забилось так, будто хотело выпрыгнуть из груди. Я с ужасом смотрела на него как на ядовитую змею, приготовившуюся к атаке, а он спокойно лежал на моей постели. «Брат убьет меня, — пронеслось в голове, — а потом убьет Дракулу, или Дракула убьет его…» Надо было срочно что-то делать. Трясущейся рукой я осторожно взяла конверт и отнесла его к камину, бросила в огонь. Он вспыхнул и почернел. Мне сразу полегчало, но на душе стало как-то гадко.
Сезон балов заканчивался, и у нас оставалось еще два визита. Я страшно боялась, что увижу графа, и он спросит меня про письма. Но, к своему немалому удивлению, я его больше не встретила. Наконец, посетив всех, кого должны были посетить, мы распрощались с братом и отбыли домой в поместье. Было начало февраля.
========== Глава 5. Золотая клетка ==========
Той ночью я спала ужасно. Меня преследовали кошмары. Я словно тонула в густом киселе и не могла выплыть. Какие-то тени плясали вокруг меня, что-то шептали, тянули ко мне свои длинные холодные руки. Я пыталась убежать, но снова падала в пучину сна. Мне было душно, жарко, я задыхалась. Я металась на постели и никак не могла проснуться. Только под утро страшные призраки оставили меня, и я смогла забыться недолгим сном.
Я открыла глаза и увидела потолок. Обыкновенный белый потолок, полускрытый балдахином. Что-то в нем было не так. Продолжая лежать, я обдумывала этот вопрос.
Какой балдахин, у меня же обычная кровать!
Резко встряхнувшись, я села и огляделась. Я находилась в совершенно незнакомом месте. Большая высокая комната с роскошным убранством в золотисто-абрикосовых тонах. Туалетный столик, комод, полки с книгами. Сквозь окна, занавешенные плотными бархатными портьерами, просачивается дневной свет. Около одной из стен стоит кровать, на которой сейчас сижу я, а на мне… — я перевела взгляд, — вместо моей белой кружевной сорочки голубой шелковый пеньюар! Что за…? Я вскочила с кровати. Где я? Как я здесь оказалась? И самое главное: кто меня переодевал?
Схватив с кровати одеяло, чтобы прикрыться, я подбежала к окну. Отведя в сторону тяжелую ткань шторы, посмотрела на улицу.
Ух, ты! Всюду, насколько мог охватить взор, тянулись бесконечные поля, рощи и долины, покрытые искрящимся снегом. У самого горизонта в причудливых изгибах застыла замерзшая река. Слева громоздились горные вершины. Я взглянула вниз и увидела сад, окруженный широкой каменной стеной. Сейчас он был мертв, голые ветви деревьев укутывал снег. Судя по высоте, с которой я смотрела, моя комната располагалась примерно на четвертом этаже.