Выражение лица блондина резко поменялось. Теперь он не выглядел таким расслабленным: он нахмурил брови, а его желваки заходили, выдавая неуверенность в собственных словах. Но эта эмоция быстро растворилась, и тогда он выпрямился, расслабляя лицо, которое теперь не выдавало и вовсе ничего. Снова. Парень кивнул Гермионе головой в сторону выхода и устремился вперёд между стеллажами.
— Чего сидишь? — Теодор Нотт поднялся с места, поправляя свитер изумрудного цвета,— Иди уже.
Гермиона подорвалась со стула, словно под Империусом, и, оглядев двух слизеринцев, развернулась и направилась следом за Драко. Её быстрые шаги превратились в бег, от чего девушка быстро догнала блондина, при этом сохраняя дистанцию. Она шла позади парня на расстоянии двух вытянутых рук, и это появившееся пространство, в свою очередь, дало ей возможность рассмотреть слизеринца. Раньше она не обращала внимание на его фигуру, да и в целом она не смотрела на него никак иначе, как на врага. Сейчас же перед ней шёл высокий широкоплечий парень, с идеальной осанкой и длинными ногами. Облегающая чёрная рубашка подчёркивала мышцы, спрятанные под тканью, и девушка не могла не обратить внимание на его талию. И разглядывание парня со спины продлились до самой лестницы, ведущей в совятню.
Поднимаясь по ступенькам, Гермиона смотрела под ноги, стараясь не споткнуться. Её голова была забита мыслями о родителях и о Гарри с Роном, с которыми она точно должна поделиться планом Малфоя. А парень, шагающий впереди неё, словно прочитал её мысли:
— Своим дружкам ничего не говори, — Гермиона удивилась этой просьбе, хотя это даже не являлось просьбой. Приказ.
— Почему? Гарри и Рон могут помочь.
— Ты только не обижайся, я очень стараюсь быть дружелюбным, — Драко усмехнулся, — но малыш Уизли не умеет контролировать эмоции, а святой Поттер его во всём поддерживает. И будет очень неуместно, если они сорвут весь план к чертям собачьим.
Девушка не стала ничего отвечать, лишь ускорила шаг, следуя за слизеринцем. Дышать становилось сложнее, но она не хотела тормозить, поэтому торопилась за Драко, надеясь на то, что он действительно знает, что делает.
Поднявшись в совятню, парень направился к небольшому чёрному высокому шкафу, стоящему около стены, параллельной арке, откуда открывались фантастические виды. Оттуда он быстрым движением вытащил белый лист с конвертом, после чего достал зачарованное перо, пихая всё это в руки Гермионе.
— Пиши, — приказным тоном проговорил слизеринец.
Гермиона подняла глаза, разглядывая Малфоя. Тот стоял напротив, лицо его было серьёзным и сосредоточенным, и это заставило девушку рассмотреть помещение в поисках удобного места. По всему периметру круглой стены были лишь маленькие окошечки, в которых сидели совы студентов в ожидании своих хозяев. И высокий деревянный шкаф, на котором были вырезаны различные узоры, создающие неровную поверхность. Гермиона прижалась спиной к стене, спускаясь по ней вниз и усаживаясь на корточки. Она положила пергамент себе на колени и, собравшись с мыслями и тяжело выдохнув, начала писать обращение к Пожирателю Смерти.
Несколько секунд она вглядывалась в пустой лист, но потом её перо не останавливалось ни на миг — она быстро вырисовывала буквы на пергаменте, не отвлекаясь на тихие смешки парня, стоящего в метре от неё. Это письмо явно не было дружелюбным, и девушка постаралась, придумывая грамотные оскорбления в адрес Яксли. И, поставив последнюю точку, она снова подняла глаза на Драко. Он сложил руки на груди и разглядывал лицо девушки: глаза были слегка прищурены, а на губах красовалась привычная ему ухмылка.
— Письмо для меня ты с такой же злобой писала? — проговорил самодовольный парень.
— Ох, Малфой, тогда я была рассержена ещё больше, — Гермиона поднялась с пола и, уложив письмо в конверт, подошла к своей сове, вкладывая записку в клюв. — Найди Корбана Яксли и передай ему это письмо.
Птица взлетела и спустя пару секунд пропала из виду. И Гермиона молила Мерлина, чтобы всё прошло так, как задумал Малфой. Всматриваясь вдаль, в пейзаж, который открывался с высоты птичьего полёта, девушка погрузилась в собственные мысли. Она задавалась кучей вопросов, и ей очень хотелось разгадать хотя бы одну загадку из тысячи. Вдыхая тёплый воздух сентябрьского дня, она прикрыла веки, наслаждаясь мимолётным облегчением. Всё точно будет хорошо. Он не может её подвести.
— Мне кажется, ты сильно изменился после войны, — озвучила одну из своих мыслей девушка, не поворачиваясь к парню, который всё это время молча стоял за её спиной, облокотившись на железные перила. Сейчас же она услышала приближающиеся к ней шаги.
— Я не хотел быть Пожирателем, если тебе интересно, — Гермиона повернула голову в сторону слизеринца. Из его рта вырвалась струя серого дыма, и в этот момент она заметила дымящую сигарету в руке аристократа. — Мне плевать, что меня считают трусом. Я делал это ради матери.
Глаза Драко погрустнели, и это было слишком заметно. Веки немного опустились, а лицо в принципе казалось чересчур расслабленным, уголки губ сползли вниз, выдавая эмоции парня. И он точно не хотел, чтобы гриффиндорка это заметила, потому что через мгновение его лицо снова напряглось, взгляд устремился вперёд, а губы скривились в обыденную улыбку. Но она заметила. Она успела уловить эту нить, которая, возможно, приведёт её к разгадке. Возможно она сможет подобрать нужное заклинание, которое хотя-бы немного приоткроет эту книгу.
— Почему ты в своей записке зачеркнул слово «твой»? — хихикнула Гермиона, любуясь двигающимися от ветра деревьями. — И почему ты вообще написал это?
— Начнём с того, что тебя это не должно волновать, — парень сделал небольшую паузу, поднося сигарету к губам, и кончик папиросы начал быстро тлеть от долгой тяжки. — Я пишу письма лишь матери, подписывая в конце «твой Драко». Это так, на заметку.
В воздухе повисла тишина, и пение птиц, пролетающих мимо, казалось настолько громким, словно к ушам Гермионы поднесли проигрыватель. Она задумалась. Обо всём и ни о чём. Сразу.
— Мне кажется, что ты как спасательный круг. Я не чувствую себя одинокой, когда ты рядом, — сказала она. Браво. Просто браво, Гермиона. Типун тебе на язык, королева красноречия. Она не сразу поняла, что вообще вырвалось из её рта, но она точно почувствовала на себе пристальный взгляд слизеринца. — Я… я имела ввиду, что…
— Пожалуйста, Грейнджер, мне нравится, когда ты просто молчишь, — девушка набралась смелости, чтобы посмотреть на Драко в ответ. Его глаза казались такими добрыми и понимающими, словно она стоит не с Малфоем, а с Гарри или Роном. Словно не было никакой вражды длиной в семь лет, и этот человек — самый близкий и родной. — Если ты хочешь знать, то мне тоже так кажется.
И они стояли там, в совятне, глядя друг другу в глаза и расплываясь в улыбках, и в этот момент казалось, что всё именно так, как и должно было быть. Хотелось забыться, перестать думать о плохом и, закрыв глаза, броситься с обрыва, доверившись слизеринцу, ведь он обещал спасти. Обещал поймать.
========== Глава 11 ==========
20 сентября, 1998
Солнце начинало прятаться за горизонтом, освещая верхушки башен замка, когда на подоконник в комнате девочек уселась знакомая сова. Птица приземлилась слишком неожиданно, от чего Гермиона вздрогнула, резко оборачиваясь в сторону исходящего звука. В клюве у совы покоился небрежно сложенный лист пергамента. Сердце гриффиндорки дрогнуло, когда до её сознания, наконец, дошло – Яксли ответил.
Гермиона вскочила с кровати, на которой провела последние пару часов с пером в руке, вырисовывая тонкие линии на пергаменте, которые, соединяясь воедино, иллюстрировали, кажется, её саму. Девушка обошла кровать, роняя лист бумаги на пол, а в голове эхом разносилась мольба о хороших новостях. И когда она забрала письмо у совы, пульсация во всём теле резко прекратилась — Гермиона не дышала, она точно забыла, как дышать. Теребя в руках сложенное письмо и боясь его открыть, Грейнджер выводила круги по комнате, нервно заламывая пальцы свободной руки.