– Может, существует какое-то заклинание или зелье, которое приведёт к человеку? – предположил Гарри.
– Если что-то такое и существует, то наверняка понадобится какая-то личная вещь человека. Вряд ли можно приготовить зелье, зная лишь имя, – ответил Блейз, теребя в руке какой-то листок.
– Гермиона, а ты не можешь как-нибудь в Министерстве выяснить обстоятельства смерти Яксли? – лицо Рона было по-детски удивлённое, словно он сам не ожидал от себя такой идеи.
– Правда, Грейнджер, ты же можешь поковыряться в документах, поговорить с сотрудниками, выяснить хоть что-то. Тео, ты тоже, – после упоминания Малфоем Нотта, тот знатно напрягся и, раздражённо закатив глаза, поднялся с места.
– Не вижу смысла в этих собраниях. Когда что-то понадобится, дайте знать, что нужно делать, – обойдя стол, Теодор покинул библиотеку.
– Странный какой-то, – сказал Блейз, облокачиваясь на спинку стула. Он надменно посмотрел Гермионе прямо в глаза. – Так что, у тебя получится что-то выяснить?
– Не знаю, но попробовать стоит, – гриффиндорка сделала глубокий вдох, и от переизбытка кислорода в организме в глазах начало темнеть.
В данный момент она не ощущала конфликта между факультетами. Личная неприязнь Рона к Малфою мало волновала Гермиону. Она закрыла глаза, расплываясь в тёплой улыбке, которую она слишком часто не может себе позволить. Внутри сидело воспоминание об ощущении, которое появилось в момент разговора с Джинни. Когда она почувствовала себя кем-то более важным.
И она задавала самой себе вопрос: когда уже эта гриффиндорка поймёт, что она не пустое место для окружающих?
========== Глава 15 ==========
2 октября, 1998
— Что за херня с тобой происходит? — белокурый парень кинул напряжённый взгляд на однокурсника, сидящего на чёрном кожаном диване в гостиной Слизерин.
За окном таилась беспросветная тьма, обхватывающая прохладой всё на своём пути. Аристократ тихо пробормотал себе под нос пароль у входа в змеиное логово, и тяжёлая каменная плита, замаскированная под стену в подземелье, тихо открылась. Драко Малфой, словно пылинка, так же беззвучно влетел в помещение, не привлекая к себе никакого внимания.
На его лице очень редко можно было прочитать какие-то эмоции. Иногда Малфой давал слабину и позволял немного заглянуть ему в душу, посмотреть на стол, заваленный кучами бумаг. Но не ближе. Он никому и, кажется, никогда не позволит подойти, прочитать. Заглянуть в самые тёмные уголки его души.
Это его заметки.
И он не знал, чего ему бояться. Что там можно было найти? Все его преступления наизусть знал весь Магический мир. Но, кажется, больше всего он боялся, что кто-то узнает о том, как он сидел на коленях перед Нарциссой и плакал, вытирая слёзы о подол платья матери. Как она гладила его по голове, пока вытирала тонкими аристократическими пальцами влажные линии на своих щеках.
Это было так… противоречиво.
Мрачное поместье, которое лишь своим видом даёт понять, что это место нужно обойти стороной и больше никогда не проходить мимо.
И мальчик, совершивший много злых поступков — мальчик, который плакал в ногах у матери, ища в этом успокоение.
Ища в этом прощение.
А может он боялся, что кто-то заметит его настоящие взгляды на происходящее. Кто-то может понять, что ему действительно спокойно сидеть в тишине с грязнокровкой, которую он уже так долго ненавидит. Которую он должен ненавидеть каждой ниточкой своего нутра.
Драко ходит по Хогвартсу в поисках знакомой копны каштановых волос, потому что ему так спокойнее.
Он бегает глазами по всему Большому залу, когда видит пустующее место за гриффиндорским столом, и его сердце предательски сжимается. А потом в огромное помещение еле входит сонная девушка, и слизеринец ощущает облегчение. Он перестаёт переживать. Гермиона у него на виду, и от этого ему спокойнее.
Чёртова сука.
Вылезь из моей головы.
Я не хочу, блять, просто не хочу, чтобы ты там сидела.
Круглые сутки.
Брюнет хлопал глазами, наблюдая за тем, как аристократ входит в гостиную Слизерин.
— А что со мной? — монотонно проговорил Теодор Нотт. Кудрявый слизеринец был расслаблен, и его губы, которые немного напряглись, выдавали его нежелание продолжать этот разговор. Он знал, что именно имел ввиду Малфой.
— Что за ребячество? Психуешь как малолетка, — Драко прошёл вглубь гостиной и, обойдя диван, расположенный чётко напротив Теодора, тяжёлым грузом рухнул в объятия мягкой кожаной мебели.
— Я не психую, Малфой. Если ты про то, что я ушёл, — парень наклонился вперёд, упираясь локтями на колени, — то ответ прост, мне неинтересно.
— Ты конченный кретин, — прошипел белокурый слизеринец, прожигая взглядом дыру во лбу друга.
— Почему ты так зацепился? Сраная Грейнджер, да уж. Хочешь её трахнуть? — Теодор Нотт рассмеялся, прикрывая веки и наслаждаясь своей шуткой. Драко лишь выдохнул, и этот жест заставил брюнета моментально замолчать. Теодор напрягся, на его лице уже не красовалась широкая улыбка. Он распахнул глаза и, пристально разглядывая Малфоя, тихо прошептал, — Да ты издеваешься.
По голове словно ударили чем-то очень тяжёлым, металлическим. Малфой смотрел на друга пустыми глазами.
Он не задумывался над тем, как выглядит со стороны их редкое общение. По сути, обстоятельства сводили их в одном месте и в одно время, как будто специально вынуждая наслаждаться присутствием друг друга.
Он не задумывался над тем, что между ними. Драко не горел желанием находиться рядом с ней, он не ждал встреч. И если бы Гарри Поттер не подошёл к нему однажды в Большом зале, то вряд ли бы он остался сидеть на той старой лавке, над которой тихо плакала одинокая ива.
Навязчивые мысли пробирались сквозь щели в голову аристократа. Перед глазами выстроился образ потрёпанной девушки, которая держала в руках огромную книгу с многообещающим названием «История Хогвартса». Самая нудная, кажется, из всех существующих. Она поглаживала большим пальцем переплёт тома, а её глаза по-доброму глядели на Драко. Волосы были по-прежнему растрёпаны, некоторые пряди торчали в стороны, что предавало её причёске ещё больший объём.
Не смотри так.
Сраный образ.
Тебя нет.
— У меня нет слов, — тихое бормотание вернуло парня в реальность. Тео сидел неподвижно, словно на момент размышлений время остановилось и всё вокруг замерло каменными статуями.
— Да, Нотт. Я бы её трахнул, — лицо Драко в один миг приобрело обычное ему выражение: безразличие и пустота. Одни лишь губы вытянулись тонкой ниточкой, придавая виду раздражения, — а ты нет? Она выглядит… сочно.
— Дружище, ты удивишься, но по тебе видно, — брюнет остановился буквально на пару секунд, разглядывая лицо друга, сидящего напротив, в попытке найди хотя бы что–то в его лице, — не просто так ты ей помогаешь.
— Какой же ты идиот, — белокурый слизеринец резким движением поднялся с дивана и, обойдя его с правой стороны, продолжил, — Поттер предложил перемирие. Помнишь? Или тебе вообще плевать на то, что твоя мать не может пройти по Косой Аллее, не нарываясь на осуждающие взгляды? — и устремился вверх по лестнице, направляясь в свои покои.
Дело только в этом. Так ведь?
***
11 октября, 1998
— Какие новости? — встревожено воскликнула рыжая гриффиндорка.
Гермиона лишь тяжело выдохнула, и устало покачала головой. Сил не было даже на то, чтобы ответить на вопрос подруги, да и кажется этого не требовалось. Джинни откинула Ежедневный Пророк в сторону, на другой конец кровати, на которой она провела последний час, и вскочила с места, быстро приближаясь к Гермионе и заключая её в тёплые объятия.
В комнате никого не было, что казалось удивительным — часы показывали 20:48, и, учитывая то, что на следующий день начинались занятия, обычно комната девочек была заполнена женским хохотом.
— Никто ничего не знает, — прошептала гриффиндорка, утыкаясь носом в плечо Джинни. — Я устала видеть растерянные взгляды.