Я усмехаюсь. Не на того напал. Сколько я купил тендеров, скольких подмазывал за годы работы на Азарова… Опыт не пропьёшь! Хотя попытки были.
— Подозреваю, что ревность послужила причиной, да? — даже сажусь, заинтересовано заглядывая в содержимое папки. — Ошибочка. Фетиш у меня такой. Я извращенец. Все мы извращенцы. — улыбаюсь ещё шире. — Ну, люблю я смотреть, как мою жену другие мужики имеют. Моя инициатива. Моя просьба. Моя организация. Это не преследуется ни уголовным, ни процессуальным кодексом. Так что папку в зубы и прочь из моего дома.
Лиза смотрит на меня диким зверем, но встревать не спешит. Буравит меня злющим взглядом и молчит.
— Не проблема. Вызову вас в участок. — он сдаётся и застёгивает свою папку, так и не успев ничего из неё достать.
— Будьте так любезны. — продолжаю улыбаться я. — И коллег своих заберите.
Спустя десять минут наш дом наконец-то избавился от незванных гостей. А Лиза от молчаливой ярости.
— Ты в своём уме?! Что ты нёс?! Ты понимаешь, что это следствие? Им нельзя врать!
— Святая простота. Ты бы так морализировала свои поступки прежде, чем с двумя трахаться. — произношу ровно, стараясь не эмоционировать.
Это я должен злиться! Я! Из-за её похождений мы встряли в это всё! Не моих! Не исключено, что это вообще её трахаль подстроил! Кто знал, кроме того обсоса, что она была в областной травматологии? Кто знал, что я там появился? На неё или на меня покушались, неважно! Важно то, что Тимур утверждает, что никаких хвостов и слежки не было! Я Тимуру верю.
— И в чём я виновата? В том, что переняла твоё поведение, Лёш? — тихо спрашивает она. — Говорят, что когда долго живёшь с человеком, волей-неволей начинаешь зеркалить его поведение. Я знаю, что ты думаешь. Знаю. Только это не они, Лёша. Вениамин Алексеевич, это тот, кого ты выставил из нашего дома, например, не считает это покушением. Во всяком случае не считал, пока ты не появился. Он считает, что кто-то хочет нас запугать. Меня. Авария… в общем, пассажирское место должно было пустовать, понимаешь? А то, что машина в угоне, это, опять же по его мнению, тревожный звоночек, что случившееся повторится… Это… может быть, одна из твоих шлюшек, Лёша. Угрозы были и до этого… Правда, года пол назад, но были. Может, это вообще из-за твоей работы! Ты думаешь, я не знаю, как мы богатеем последние лет пять? Знаю. Ты очень громко говоришь по телефону, Лёша. Скольким серьёзным людям ты перешёл дорогу за это время?
— Серьёзные люди, Лизок, не пугают. Они устраняют проблему с корнем. Насовсем. Шлюхи? Ну, я не ты. Мне не нужно пользоваться продажными дешёвками, чтобы потрахаться. Я вполне себе могу позволить просто соблазнить понравившуюся мне девушку, и она с радостью раздвинет передо мной ноги…
— Ну да, конечно. — фыркает она, поднимаясь из-за стола. — Дело не в ресторанах, президентских номерах в отелях и побрякушках. Всё дело в твоей харизме, Лёша. Ага. Верю, конечно
Что она несёт?
— С чего ты взяла это?
— Может, с того, что у нас был общий счёт, с которого списывалась оплата за твоих непродажных девушек? Да, Лёша. С этого. — усмехаясь, она поправляет волосы, глядя поверх моей головы. — Я хочу спокойно выпить кофе. Не хочу ворошить прошлое…
Сказать, что я охерел, ничего не сказать:
— Ты знала? Знала и молчала всё это время? Почему, блядь, Лиза?
— А что мне нужно было сделать? Потребовать от тебя объяснений? Зачем? Всё и так понятно было. Я была зависима от тебя. С маленьким ребёнком, без родственников и поддержки, не говоря уже о том, что это твои деньги. Ты их заработал, и тебе выбирать на кого и что их тратить.
— Ты говоришь так, словно тебе плевать.
— Уже да, Лёша. Уже да. Это всего-навсего лишнее напоминание, что возврата к прошлому быть не может. Ты никогда не выбирал меня и дочь, как стал работать с Азаровым. Никогда. Тех людей, что были счастливы друг с другом больше нет. Ты другой, я другая. К чему меряться своими ошибками сейчас? У меня есть психолог, я вполне могу выговориться ей. А с тобой… нет, спасибо.
Кажется, она говорила, что хочет кофе, но вместо кофемашины, стоящей на столе позади меня, она спешно выходит из кухни, оставив меня медленно переваривать информацию.
Счёт был. Но зачем, ей потребовалось копаться в его транзакциях и обороте? Хотела обналичить и свалить в закат?
Догоняю её у лестницы, перехватив локоть:
— Постой. Один вопрос, зачем ты брала распечатку с нашего счёта? Что-то же тобой двигало…
— Ты можешь от меня отвалить? — злобно шипит она, вырываясь.
— Признание никак не даётся? Хотела обчистить меня?
— Пиздец, Лёша! — она взмахивает руками и часто моргает. — Ладно я скажу. Хорошо. — громко выдыхает, перед тем как монотонно заговорить: — Да, я полезла в твои финансовые дела. Потому что устала чувствовать себя идиоткой. Просто поэтому. Не собиралась я тебя грабить! Мне нужны были доказательства того, что я не схожу с ума, не превращаюсь в истеричку с маниакальными фантазиями, понимаешь? Я чувствовала, что ты ходишь налево. Наверное, это невозможно не чувствовать. Но ты постоянно мне твердил, что я тебе имею мозг. Что я скандалистка. Что я сумасшедшая. Правда, Лёш, я стала этому верить. Потому что ты мне это говорил такое количество раз, что… Не знаю. Потому что я просто не хотела в это верить. Потому что мне было страшно услышать от тебя признание. Потому что много этих потому что! Это психологически давило. Это меня убивало. И я поехала однажды в банк. Набралась смелости и поехала! Всё. Я столько лет живу с тобой, что сейчас, даже когда к тебе всё мертво, мне непонятно, какого хрена ты вообще решил, будто я способна на подобное? Тройничок, измены? Ладно. Ладно, Лёша! Но воровство… Слушай, просто больше не трогай меня. Не разговаривай со мной. Потому что я тебе так врежу!
Глава 13
Кем я только не была за свои годы. И стервой, и мышью, и приживалкой, и иждивенкой, и паразитом, присосавшемся к мужу, и безвольной тряпкой, и терпилой…
Но чтобы воровкой?! Это как вообще?!
Странно, прошло два дня, а злость никак не утихала. Меня раздражал муж до одури! Это ещё слава богу, что он вернулся к своему занятию, и большую часть времени проводит вне дома. Не бухал, кажется, больше. Иначе бы точно треснула по тупой башке!
Тимур мрачной тенью ходил за мной попятам. Иногда я находила плюсы в его обществе. С ним можно было поговорить на отвлечённые темы. Но чаще его общество меня раздражало.
Я ещё понимаю его надзор по пути в садик и на занятия дочери. Правда. Но вот таскаться за мной по всему дому? Серьёзно? Что мне здесь может угрожать?
Но так же я всё ещё оставалась человеком. Девушкой из неблагополучной семьи, из неблагополучного района… Наверное, просто неблагополучной девушкой. Человек просто выполняет свою работу. Вряд ли ему нравится подпирать собой стены моей комнаты и так далее. Он и сам не особо радовался своей участи.
— Тимур, ты же понимаешь, что я взрослый человек?
— К чему вы клоните Елизавета Павловна? — хмурится Тимур.
— Завтра я еду на работу. Чтобы не сказал мой муж и ты. Понадобится, перееду тебя машиной. Не могу больше дома сидеть. Лучше, конечно, чем в больнице, но…
— Я вас услышал. — только и произнёс мрачный шкаф.
Ну уже что-то. Не нет, и хорошо.
Это странно, но в больнице, нет-нет, а в голову лезли мысли, что Лёша подобного не заслужил. Совесть опять же вопила на меня благим матом, подначиваемая фантазией и домыслами. Но стоило только с ним поговорить… Бред какой-то, но все возгласы совести, чувство вины и самобичевание испарились без следа.
Самое главное, я не понимаю, зачем нужны эти разговоры? До выборов две недели! Соответственно и до конца нашего брака столько же. Зачем эти слова, вопросы, обвинения? Зачем нужно друг друга провоцировать?
Не понимаю, а язык за зубами могу удержать через раз! Так может, оно всё вовсе не мертво?
Моя психологиня однажды сказала, что я обманываю сама себя. Что если у нас в доме продолжаются скандалы, разборы полётов и прочая ругань, то наши чувства всё ещё живы. Чьи-то во всяком случае. Одного из нас. По её мнению, мы, наверное, должны полностью игнорировать друг друга. Не общаться, не здороваться и не пересекаться.