А что? Я не уверена, что Лёша неспособен на подобное. Это решит его проблемы одним махом.
— Оно не отравлено? — наигранно весело спрашиваю я.
— Стал бы я его пить? — отвечает муж вопросом на вопрос. — И вообще, это что за бредовые шуточки?
Ну да. Как-то я не подумала, что бутылка одна. Бокалов пара. Разливает он вино при мне. Какая отрава? Вообще, у меня мозг сбоит.
— Мне по твоей логике, нужно сидеть и оглядываться. С какого окна меня пришьёт нанятый тобой киллер? — не понимаю, он тоже шутит, или серьёзно спрашивает.
— О, Лёш, это совсем необязательно. — протестую. — Я обиженная и униженная женщина. Такие, как правило, предпочитают воздавать по заслугам своими руками.
Муж замер, блуждая цепким взглядом по моему лицу.
Улыбаюсь и тихо произношу:
— Шутка. Или нет… Ещё не решила.
— Ну и ладно. — кивнув, Лёша закатывает рукава рубашки, умостив локти на столе. — Я, пожалуй, поем.
Глава 18
Ловко орудуя палочками, муж быстро расправляется с несколькими роллами. Поднимает бокал и ждёт ответной реакции.
Мысленно чертыхнувшись, чокаюсь своим бокалом с его, слегка пригубив вино, и отставляю в сторону. Пожалуй, я тоже поем.
Едим молча. Глядя друг на друга волками.
Он не выдерживает:
— Лиза, о чём ты говорила сегодня?
— Много о чём, всего не упомнишь. — уклончиво отвечаю, делая вид, что Калифорния всё, что меня интересует на данный момент.
— Ты была очень убедительна, в своих рассуждениях о моём детище…
— Ах, ты об этом? Мне кажется, что всё будет честно. Ты посягаешь на нашу дочь, я на твою репутацию и карьеру. — говорю тихо. Стараюсь выглядеть непринуждённой и серьёзной одновременно.
— Смешно. — ухмыляется.
— В самом деле. — соглашаюсь я. — Смешно, что ты так напряг Тимура ради того, чтобы выведать у меня детали угроз. Цветы, суши, вино…
— Ты думаешь, я позвал тебя ради этого, Лиза? — отложив бамбуковые палочки в сторону, Лёша промакивает губы салфеткой и хмурится. — Что бы ты себе ни вообразила, ты ничего не сможешь сделать, реши воевать со мной. Я просто пытаюсь завязать разговор. Очевидно, он у нас не вяжется, после шуток об отравленном вине и киллере.
— Конечно. И вместо разговоров о погоде, дочери, новым направлениям музыки, ты решил спросить меня о моих планах на тебя в качестве своего врага. Это так непринуждённо, Лёша. — фыркнув, делаю ещё один глоток вина.
— Каких планах, Лиза? Что ты можешь сделать мне? — на скулах мужа заходили желваки. Что бы он не говорил, а я ему не верю. Не верю, и всё. — Что ты там могла нарыть или вынюхать? С этим и останешься. Ты не понимаешь, что сунься ты в органы без фактов, тебя быстро выставят за дверь? Думаешь, я за столько лет не оброс связями в структурах?
— А кто сказал, что у меня нет фактов? Компроматов и доказательств? Ты! Я такого не говорила. — выгибаю бровь, перехватив удобнее палочки. Нацеливаюсь на последний ролл Калифорния.
— Исчезнут, как только ты пикнешь. — уверенно произносит муж, делая большой глоток вина. — Могу рассказать тебе, как летят погоны и как досрочно выходят на пенсию начальники отделов.
Конечно, охотно верю. Вот только язык его тела говорит совсем обратное. Он нервничает. Да и я нервничаю.
— Я тоже тебе могу, кое-что рассказать. — перехожу на шёпот. — Ты живёшь со мной столько лет… Ладно, когда ты мне рога наставлял, ты делал из меня дуру. Но сейчас твои слова очень обидные. Я, по-твоему, дура? С чего ты взял, что я пойду в полицию? В налоговую? Я не дура, милый.
— Тогда не вижу причин тебя опасаться, Лизок.
— А вот это зависит от твоего поведения, Лёша. Не нужно меня бояться. Не нужно посягать на дочь и мой СПА-комплекс. Тогда у всех всё будет хорошо.
— Иначе?
— Это зависит от времени, когда ты совершишь очередную ошибку. До выборов — интересная запись вашего диалога с Азаровым отправится Коробову — твоему конкуренту, Лёш. Мне и делать ничего не придётся. Он сам перевернёт вверх дном весь город, чтобы убрать тебя с выборов. — делаю глоток вина, наслаждаясь его растерянностью. — После выборов, схема та же. Он добьётся аннулирования голосов. Ведь прецедент с Азаровым уже был, не правда ли?
— Ты блефуешь.
— Рискнёшь проверить?
— Не вмешивался в это, Лиза! — он ударяет кулаком по столу, буравя меня злобным взглядом. — Не потому, что я так сказал! Не потому, что у тебя что-то получится, или нет! Потому, что это дойдёт до Азарова и тогда… — рвано выдыхает, бессильно сжимая и разжимая кулаки. — Ты понятия не имеешь, что это за человек… — гораздо спокойнее произносит он.
— Человек, на которого ты стремишься быть похожим последние годы. Человек, который романтичного парня превратил в меркантильного урода. Человек, чьё мнение и благополучие ты ставил долгие годы выше своего и своей семьи. Наверное, да. В самом деле, страшный…
— Я дам тебе развод и всё, что ты попросишь. — выдыхает он, выбираясь из-за стола.
Не понимаю, почему меня так ранят эти слова. Получается, я победила. Кто-то из великих сказал, что истинное мастерство войны в победе, не прибегая к сражанению.
…но мне не хочется радоваться и праздновать, как представлялось в своих мечтах.
— Лёш, — перехватываю его руку, — Постой… — губы немеют, а сердце стучит с огромной скоростью. — Я… — мысли путаются. Я чувствую, что должна что-то сказать, как-то оправдаться. Не понимаю, почему? Он не оправдывался передо мной и не извинялся. Ни когда изменял, ни когда выставлял идиоткой и психопаткой. Никогда даже не извинялся. А мне нутро рвёт, оттого что я сейчас наговорила. — Пойми меня, пожалуйста. Дочь, всё что у меня есть…
Его рука сжимается на моей, с силой сдавливая пальцы:
— Ты перешла черту, Лиза. Сунула нос, куда не следовало. Я понимаю, о каком разговоре ты говоришь. Прошло больше четырёх лет. Не говори, что не готовилась к этому. Не выжидала.
Как тяжело жить в этом мире. Не подстрахуешь свою задницу — ты терпила и идиотка. Подстрахуешь — ты предатель и мразь.
Терплю стальную хватку из последних сил, не отпуская:
— Но я же здесь. Со штампом в паспорте. Здесь, Лёш. Я никуда не ушла. Не пошла и не предала. Четыре года я терпела. Терплю и дальше, Лёш. Ты меня предал. Не я тебя. Я лишь сказала, что отомщу!
— Но запись сохранила, да?!
— Конечно! — будь у меня свободная рука, я бы обязательно ими всплеснула. — Когда мы поженились, ты был другой. Ты мог остановиться у ТРЦ и купить у бабушки все её букетики или зелень. Чтоб помочь пенсионерке. Чтоб и меня порадовать. Таскал укроп и петрушку килограммами! Ты пошёл работать к отцу и долго переживал, что он тебя держит на коротком поводке, не подпуская к своим делам. Я тебя поддерживала. Даже когда тебя позвали в команду Азарова, я поддержала твой выбор. Ты просто был другим. А сейчас… Мне страшно, Лёш. Я не знаю, на что ты способен. Власть и деньги настолько изменили тебя, что я боюсь тебя до одури! Боюсь! — глаза слезятся. То ли от боли в руке, то ли от обиды и несправедливости. — Знаешь, как это ужасно бояться человека, которого любила больше жизни?! И морально, и физически — ужасно!
— Я хоть раз тебя тронул пальцем? — убитым голосом спрашивает он, медленно ослабляя хватку.
— Ты поступал хуже… — шепчу, часто моргая.
Не хочу плакать. А глаза щиплет от скопившейся в них влаги. Отчаявшись, зажмуриваюсь, затаив дыхание. Пытаюсь взять тебя в руки.
— Прости меня. — должно быть, из-за шума в ушах и накатывающей головной боли у меня слуховые галлюцинации. — Пойдём за Кристинкой. Поехали домой, Лизок… — чувствую поцелуй в лоб, и поглаживающие касания пальцев к щеке. — Поехали, родная…
— Кристины здесь нет. — выдыхаю, широко распахнув глаза.
Муж стоит рядом, согнувшись, и разглядывает моё лицо, словно впервые видит.
— А с кем была няня? — смеясь, спрашивает.
— Сама с собой. — пожимаю плечами. — Я просто зарегистрировала её сразу. Я предполагала, что ты приедешь. Но не предполагала, чем это может обернуться… — на удивление, слова даются легко.