— Ты замечательная мама, Лиза. Ты поступила правильно. Волноваться о близком человеке нормально. Особенно если ты этого человечка родила и он маленький…
— Лёша-а… — дыхание на миг перехватывает. — Ты же понимаешь, что я о тебе не могу сказать подобного? Этими словами ты ставишь меня в неловкое положение.
— Да знаю я, знаю, Лиз.
Какое-то помутнение. Он сидит в моих ногах такой грустный и подавленный. Смотрит на меня снизу вверх печальными глазами, что в груди щемит.
Пальцы сами собой зарываются в его волосы. Наклоняюсь к нему и целую, не колеблясь. В губы. Быстро и почти невинно.
— Ммм? И что это было? — перехватив мою талию, муж удерживает меня на месте. Не позволяет отстраниться обратно.
— Аванс… — вздыхаю я, ощущая, как его дыхание обжигает мои губы.
— Даже так… Хорошо. А почему так мало? — хитро щурится он.
— Потому что на вопрос ты так и не ответил. Но тем не менее дал понять, что ответом озаботишься. Я ошиблась?
— Давай спать, Лизок. — не вопрос, утверждение. — Ложись. — выпустив меня из объятий, Лёша кивает на кровать. — Возражений не приму.
Да я и не собираюсь возражать. Поспать нужно. Не факт, что я смогу быстро уснуть, но перед поездкой лучше отдохнуть в постели, а не трястись в машине.
— А ты? — послушно забираюсь под одеяло, спешно укрывшись по самый нос. Немного знобит.
— И я, конечно.
…но он не уходит.
Оставляет в ногах постели пиджак и ловко стягивает ботинки с ног. Наблюдаю за ним, высунув из-под одеяла нос:
— Что ты делаешь?
— Стриптиз танцую. — хмыкает он, перемахнув через меня на другую сторону кровати.
Матрас просел под его весом. Одеяло натянулось.
— Давай спать, Лизок. — подтянув меня к себе, Лёша громко зевает мне в плечо, оставив руку на моём животе. — Спи.
Издевается? Нет, мне, конечно, стало теплее. Даже чуточку спокойнее. Но спать с мужем? После стольких лет холода и равнодушия, ещё и в обнимку? Как-то это странно.
— Хватит там сопеть, спать мешаешь. — тихо бурчит он.
Как уснула, не понимаю. Кажется, я спала целую вечность. Спала бы ещё столько же, если бы меня не разбудил жуткий крик.
Сердце пропустило удар, когда сознание ещё толком не проснулось. Я вскакиваю, тут же оказываясь обратно в кровати. Скованная чьим-то объятиями.
Не сразу вспоминаю, где я и с кем.
— Лёша! — не хочу кричать. Не хотела. Но мне стало так страшно, от вида вроде как спящего мужа, кричащего во сне, столь устрашающе, что меня затрясло. — Лёша!!!
Муж дёрнулся, но глаз не открыл. Его руки сжались на моих рёбрах, вызвав не только писк, но и боль.
— Лёша-а… — пищу, замерев в полусидячем, полулежачем положении.
— Лиза? — он открывает глаза так резко. Смотрит на меня так ясно, что я всерьёз чуть не хлопнулась в обморок.
Он вообще спал?
— Ты кричал…
— Ты живая…
Не понимаю, что происходит. Страх и беспокойство захлёстывает с головой. Кровь шумит в ушах. А он лежит, как ни в чём не бывало, и смотрит на меня немигающим взглядом.
Хватка на рёбрах, слава богу, ослабла. А вот повисшее напряжение только усиливалось.
— Я вспомнил… — хрипло выдыхает муж. — Снежка. Подруга Кристины осталась в садике ещё на год, и дочь упёрлась, чтобы не расставаться с лучшей подружкой, отказалась идти в школу.
Я думала, он скажет что-то о том, что это вообще было! Крики, хватка эта. А он… Вспомнил, это, конечно, хорошо. Вот только сейчас я уже не знаю, как на это реагировать:
— Это из-за меня? Потому что ты спал со мной? — едва слышно произношу я.
— Это просто кошмар, Лиза. Всё в порядке. Я хочу свою награду.
Не успеваю спрятаться. Отклониться. Не успеваю избежать его губ, столь яростно смявших мои в собственническом поцелуе. Замираю, как на плахе перед казнью. Внутри бушует буря.
Не понимаю… Не понимаю, почему это так невыносимо! И приятно!
Я словно больше не я. Будто внутри меня одновременно сражаются две женщины. Одна обиженная и стойкая, нашёптывающая, что он предаст. Будет предавать вновь и вновь. Что столько дерьма было на меня вылито, и я, последняя идиотка, сейчас в это дерьмо ныряю с головой.
…но вторая.
Она хочет этого! Хочет вновь чувствовать себя любимой! Любимой, чёрт возьми, именно этим мужчиной! Она плавится от жара его дыхания, от подрагивающих пальцев, забирающихся под платье. Она хочет, чтобы это продолжалось. Чтобы он никогда в жизни не забыл эту ночь! Чтобы кусал локти, когда поймёт, что потерял её…
Тело предательски плавится от его прикосновений. Изнемогает от желания, обуявшего всё сознание.
Побеждает вторая. А я…а я задыхаюсь, углубляя поцелуй. Падаю на его грудь, позволяя обхватить мои ягодицы крепкими руками.
Тишина. Лишь прерывистое дыхание и шорох одежды, которой с каждой минутой становится всё меньше и меньше.
Оказываюсь на лопатках неожиданно. Лёша нависает надо мной, вжимая меня в кровать. Низом живота ощущаю его эрегированный член. Вздрагиваю от пронзивший тело дрожи.
Рубашка испаряется. Мускулистый торс приковывает взгляд. Скольжу по нему ногтями, чувствуя кончиками пальцев, как от моих движений сокращаются мышцы пресса. Хочется улыбаться.
Какое-то помутнение рассудка, не иначе. Я в постели с собственным мужем, а ощущение такое, будто с незнакомцем. Не хочу думать о плохом. Не хочу вспоминать ничего. Иначе… я умру от стыда и отвращения. Столько измен. Столько боли.
— Стой! — чудом опомнилась. Мне едва не натянули на голову платье. — Лёш…я…не могу…
— Ну почему? — шепчет, уткнувшись в мою грудь.
Пальцы оттягивают край лифчика. Бесцеремонный рот обхватывает сосок, с шумом втягивая внутрь.
О-о-о-о…
— Я серьёзно. Защита. — выдыхаю, выгнувшись навстречу его ласкам.
— Мы муж и жена… — он замирает, резко вскинув голову. — У меня нет резинок.
— Мы трахаемся с другими людьми. И если я контролирую контрацепцию, насколько это возможно, то о тебе…
— Ты не можешь мне доверять, да? Ты об этом? — выпрямившись на локтях, спрашивает он.
Это же очевидно. Разве нет?
— А почему ты мне можешь?
Теперь неловко на самом деле. Я совершила чудовищную ошибку. Хуже всего, что он сейчас смотрит на меня, словно я чистосердечно призналась в убийстве человека. А я… полуголая я, нелепая, лежу под этим взглядом, от которого не скрыться. Словно проиграла! Словно виноватая в чём-то. Конкретно сейчас!
— Ладно… — выдыхает он, наклонившись к моей груди. Оставляет влажную дорожку языком от ложбинки груди к мочке уха.
Ничего. Меня словно парализовало и контузило. Я не хочу его больше. Ни поцелуев, ни рук, ни взглядов.
— Мы можем решить этот вопрос сегодня иначе. — горячо шепчет мне в ухо.
Упирается в спинку кровати, перекидывая ноги через меня. Лежу, словно мёртвая. Наблюдаю, как его пах приближается к моему лицу, не в силах вырваться из оков оцепенения.
— Ну же, Лиза…
— Да твою же, блядь, мать! — у меня получилось. Я отмерла. Ещё и как заорала: — Свали от меня, урод! Слезь, я сказала! Достанешь свой член из трусов, я его отгрызу на хер!
Извиваюсь ужом, пытаясь сбросить с себя мужчину:
— Слезь!!!
— Лиза… Я… Мы… Я могу попросить парней или у кого-то здесь…
Слышать его не могу! Не могу видеть! Какая же я дура! Да что там дура! Я конченная дебилка! Отбитая и тупорылая!
Бью наотмашь, безжалостно молотя его по животу, ногам и плечам. До лица не дотягиваюсь, но, честно, очень хочется разодрать его рожу! В мясо! Чтоб, сука, на пластику лёг! Вспоминал всю жизнь!
Ненавижу!
— Я не понимаю, блядь, что ты хочешь?! — кричит он, перехватив мои руки. Сжал с силой запястья, резко дёрнув на себя. — Что ты хочешь?
— Ты русский язык перестал понимать! Я дважды сказала, чтобы ты слез с меня! — выплёвываю в его лицо, стараясь не морщиться от боли.
— Ты этого хочешь?
— Да!
Лёша отпускает мои руки. Скорее откидывает в сторону. Словно ветку дерева, преграждающую путь на тропинке, и наконец-то перекидывает левую ногу на правую сторону.