— Садитесь в машину! — цедит громила.
А я не могу в машину!
Мне уже кажется, что я умерла и воскресла несколько раз.
Пытаюсь рассмотреть в открытых дверях заднее сидение и понимаю, что ничего там не вижу. То ли машина пуста, то ли зрение меня подводит на нервной почве.
— Где Алексей? — голос дрожит, но не вибрирует. Мне кажется, что силы меня покидают.
Парковка стремительно расплывается перед глазами.
— Мамочка! — на последнем отголоске реальности слышу голос своей дочери и тут же прихожу в себя.
Кристинка, растрёпанная и без шапки, машет мне из соседней машины.
Я делаю шаг в её сторону, но мою руку перехватывает Тимур, крепко сжимая.
— Мы просто отвезём вас в безопасное место. — слышу требовательный голос, который не значит для меня ничего.
— И увозите! — яростно восклицаю я, резко выдернув руку из мужской хватки. — Только я поеду с дочерью!
Мне не нужен ответ и не нужны никакие комментарии. Любой адекватный человек это бы понял, но не Тимур.
Он пытается мне что-то говорить, шагая позади меня, но я его не слышу.
Нацепив на лицо улыбку, я иду к своей дочери и сдерживаюсь изо всех сил, чтоб не показать жужжащему над ухом Тимуру очень неприличный жест за спиной.
Глава 27
Я чертовски напугана, но вида не подаю.
Дочь встретила меня радостными возгласами и эмоциональным рассказом с объятиями.
Няня собрала чемоданы и, проводив до дверей, вверила мою дочь Тимуру. А там и другие дяди подоспели. Покатались по городу с мигалками.
Я злюсь, даже не знаю, на кого больше. На себя, понимая, что ребёнка не стоило оставлять с няней в такой день, или на Тимура и Лёшу, которые задумали не пойми что.
Вспоминаю рубашку своего бывшего телохранителя и скриплю зубами.
Кристина могла испугаться!
А меня рядом не было!
Какая же я дура!
Улучив момент, отбиваю сообщение:
«Няню можно было взять с собой!»
Не проходит и минуты, как получаю ответ:
«Никому нельзя доверять. Прислуге в первую очередь.»
Двое мужчин на переднем сиденье едут молча. Я пытаюсь их рассмотреть всю дорогу, но почти уверена, что они мне незнакомы. Ничего примечательного. Коротко стриженные. В костюмах. У обоих странная форма носа. Один более плотный. Он ведёт машину и время от времени встречается со мной взглядом в зеркале заднего вида.
Хочу спросить очень многое, но не могу себе позволить нагонять панику на дочь. Не могу придумать завуалированную форму хотя бы для одного вопроса, что мучиет меня.
«Тимур, какого хера?! Куда мы едем?! Где Лёша?» — отбиваю, поглаживая дочь по голове, которую та уронила мне на грудь.
Сердце тревожно сжимается в ожидании ответа.
Он мне там поэму пишет?
Выглядываю в окно, будто могу увидеть в соседней машине Тимура. Не могу. Окна тонированы.
Машины замедляют ход. Краем глаза успеваю заметить дорожный указатель, оповещающий о выезде из города, и растерянно провожаю его взглядом.
Мы останавливаемся.
— Мама, там полицейские. — заворожённо отзывается дочь, отпрянув от моей груди и прильнув к окну.
Нервно веду плечами, выглядывая из-за белобрысой, вертлявой головы.
Впереди две машины полицейских. Не похоже на ДПС.
Ловлю взгляд Тимура, будто, выходя из авто, он мог прицельно послать мне контрольный этим самым взглядом.
Я, конечно, звонила Вениамину Алексеевичу, но уж явно не объявляла никого в розыск и тому подобное.
Да и он, сославшись на занятость, очень быстро от меня отделался, ограничившись холодными фразами: «Идёт следствие» и «Ничего не могу сказать».
— А о чём дядя Тимур разговаривает с полицейскими?
Не знаю, что ответить дочери. В голове полнейший бардак.
— Желает им хорошей службы.
Мужчина, сидящий впереди меня, тихо хмыкает.
— Кристина, а спроси у этого дяди! — уверенно говорю я, кивнув на сидение перед собой.
— Мам, а как дядю зовут? — шепчет дочь, всерьёз озаботившись моим предложением.
— А дядя у нас, Кристина, не глухой. Он тебе сейчас сам скажет.
На самом деле я не хочу, чтоб моя дочь донимала вопросами этих мужчин. В конце концов, она может их отвлечь от чего-то важного. Мы все можем быть в опасности. Я очень хочу выйти из машины и присоединиться к разговору полицейских, так и не покинувших свои автомобили, и Тимура. Не хочу оставаться в неведении. Оттого и ищу варианты, на что, а точнее, на кого, переключить дочь.
— Вячеслав. — приятным голос отзывается мужчина, мигом забрав на себя всё внимание Кристинки.
— А Вячеслав, это Владик или Славик?
Хмыкаю и тянусь к двери, чтоб поскорее оказаться на улице, но, как назло, не успеваю.
Быстрыми шагами Тимур приближается к своему авто и садится внутрь.
Я рвано выдыхаю, откинувшись на сиденье, и злюсь ещё больше.
Пусть только попробует сейчас не ответить мне на сообщение!
К моему удивлению, полицейские машины примыкают к нам. Одна едет вначале нашего мини-кортежа, другая позади.
Нехорошие мысли лишь ещё больше укореняются в моей голове.
Слушаю болтовню дочери и Вячеслава краем уха, высматривая дорожные указатели.
Наконец-то мы въезжаем в какой-то населённый пункт, где нас встречает вереница коттеджей и пентхаусов.
Приободряюсь.
Это уже больше похоже на версию Тимура, который, зараза, так и не удосужился ответить на моё сообщение.
Подъезжаем к самому мрачному дому. Мрачному, потому что за высоченным забором видна лишь малая часть крыши с красной черепицы, а ворота такие, словно из литой стали.
К моему удивлению, те самые ворота приходят в движение и мы медленно въезжаем на территорию дома.
Я скольжу взглядом по закрытому бассейну, пока не выхватываю впереди, на витке подъездной дороги к дому, отъезжающую машину скорой помощи.
Оборачиваюсь, чтоб удостовериться, сможем ли мы разминуться, и только тогда вздрагиваю.
Что, чёрт возьми, здесь делала скорая?!
С другой стороны, скорая — не катафалк! Хоть и волнительное зрелище, но уже не безнадёжное.
Машина впереди останавливается напротив ступенек. Из неё выходит один Тимур, а авто, огибая дугу, продолжает движение.
— Это наш новый дом? — заворожённо спрашивает Кристина, разглядывая в окно светлую громадину.
"Боже упаси!" — мысленно отвечаю я.
Наконец-то мы оказываемся рядом с треклятыми ступенями, ведущими к массивной деревянной двери.
Тимур открывает для нас с Кристиной дверь. Я выхожу первой, не принимая протянутую руку мужчины, и помогаю выбраться дочери.
— Где Лёша? — едва слышно шиплю я, накидывая капюшон на растрёпанную голову.
Стоит поскорее зайти в дом. Дочь может заболеть без шапки.
— Внутри. С ним уже всё в порядке.
Уже?
Уже?!
Мне становится нехорошо. Сжимаю руку дочери и иду следом за Тимуром.
Внезапно знакомый голос окликает меня:
— Елизавета Павловна, будьте добры, на пару слов.
Медленно оборачиваюсь. Нахожу Вениамина Алексеевича около одной из полицейских машин и растерянно замираю.
Отпускать от себя Кристинку я не хочу. О каких словах при ребёнке может идти речь? Да и что он вообще здесь делает?
— Достаточно на сегодня потрясений. — громко заявляет Тимур. — В дальнейшем все вопросы направляйте сразу адвокату Елизаветы Павловны.
С каких пор у меня есть адвокат? Лешин, что ли? Боюсь, с ним у меня будут весьма печальные перспективы.
— Идите в дом.
На этот раз я беспрекословно слушаюсь.
Не понимаю только, почему бы следователя тоже не пригласить в дом, если уж ему невтерпёж со мной перекинуться парой слов.
— Мама, как красиво… — шепчет Кристина, болтая в воздухе нашими руками. — Смотри, цветы как у нас дома.
Я провожаю взглядом укатанные от холода кусты роз и отчётливо слышу, как не единожды хлопают двери.