Не знаю, каким чутьём, но закрываю дочь собой, пропуская вперёд, и оглядываюсь.
Из машин вылез целый отряд каких-то вооружённых мужчин. У них каски, тёмная одежда, то ли шевроны, то ли нашивки на груди, и оружие.
— Добрый вечер. — отзывается незнакомая женщина, распахнувшая перед нами дверь.
Я спешу завести дочь в дом и закрыть входную дверь, чтоб Кристинка ничего из того ужаса на улице не увидела.
— Добрый. — киваю, буравя вошедшего Тимура злобным взглядом. — Чемоданы наши принесут?
— Я Раиса Ивановна, — доброжелательно заговаривает с дочерью женщина средних лет. — Пойдём, я покажу тебе игровую?
Кристина смотрит на меня жалобными глазами, будто я могу ей в чём-то отказать.
Да и не сейчас, когда я хочу выцарапать глазёнки Тимуру!
— Будьте добры. — отвечаю я и помогаю дочери раздеться.
Может, Тимур нас похитил? Зачем столько вооружённых людей?
— А ты пойдёшь с нами?
Замираю с курткой дочери в руках и вопросительно смотрю на Тимура.
— Знаешь, — тяну я, — Я чуть позже подойду. Хорошо, солнышко?
Дочь кивает и уходит с женщиной вверх по широкой лестнице.
— Елизавета Павловна, — открывает рот источник моих сегодняшних потрясений.
— Где мой муж?!
— Пройдёмте. — слышу отчётливый скрип зубов в коротком ответе.
Мужчина приближается к лестнице, но забирает влево и двигается по коридору.
Я иду следом, держа куртку дочери, и не могу молчать.
— Что происходит, Тимур? — рычу в его спину.
Он останавливается у приоткрытой двери и, вопреки моими предположениям, плотно прикрывает её.
— Шустер напал и похитил вашего мужа с целью получения денежных средств. Я мог бы сказать выкуп, но это весьма неуместный термин при нашей ситуации.
Я ещё на закрытой двери дышать перестала, а после услышанного и вовсе обомлела.
Стас…
Стас похитил Лёшу? Требовал у него деньги? За что? Зачем? Для чего?
Внезапно всё становится таким простым и пугающим, что я не в состоянии вымолвить и слова.
Олег сказал, что нашёл у них в доме камеру, а моему мужу прислали видео, пусть и давнее, но с теми же персонажами, которые та самая камера могла зафиксировать снова. Стас был в больнице вместе со мной, когда туда нагрянул Лёша. Он сам меня туда же и позвал. Вполне мог и подстроить аварию. Все эти странности, открытые глаза, визит на мою работу, звонки Инге… Выуживал информацию? Или готовил новое покушение?
Что же я наделала?!
Я смотрю на Тимура широко распахнутыми глазами и всё ещё не могу себя заставить дышать. Лёгкие обжигает огнём, но я не позволяю себе сделать вдох.
Внезапно дверная ручка приходит в движение, а в образовавшемся дверном проёме показывается мой хмурый муж.
— Что здесь происходит? — властно, в свойственной ему манере, он требует ответ от своего начальника безопасности.
Наконец-то вдыхаю. Жадно хватаю ртом воздух, испытывая непреодолимое желание исчезнуть из жизни Лёши и никогда больше в ней не появляться.
Чувство вины настолько велико, что я даже не думаю в тот момент о дочери. Мне хочется провалиться под землю. Повернуть время вспять, но не стоять сейчас здесь, рассматривая напряжённое и сосредоточенное лицо своего супруга.
Странно, мы всего ничего не виделись, а мне кажется, что он изменился до неузнаваемости. Черты лица будто стали острее. Взгляд более хищным. Серый, нездоровый цвет лица, совершенно ему несвойственный…
— Я вас оставлю. — с нескрываемым недовольством бурчит Тимур, всячески игнорируя грозный вид Лёши.
Шумно сглатываю вставший в горле ком и провожаю взглядом мужскую спину в грязной рубашке.
Глава 28
Ног не чувствую. Вхожу в комнату следом за Лёшей, едва переставляя конечности.
Он проходит к зашторенному окну, едва задевая меня локтем, а я шарахаюсь в сторону.
Не смею его касаться. Не смею смотреть в его глаза.
Тошно.
Впервые за годы нашей совместной жизни, мне хочется, чтоб он орал! Возможно, пусть даже ударит меня… Лишь бы не молчал, позволяя мне вариться в собственном адском котле.
Закрываю дверь, скорее рефлекторно, и замираю около неё.
— Ты сможешь когда-нибудь перестать меня ненавидеть? — шепчу в поникшую мужскую спину, обтянутую чёрной водолазкой под горло.
Самостоятельная единица внутри меня корчится в предсмертных судорогах. Совсем недавно я находила десятки оправданий своей грубости, резкости и жёсткости по отношению к мужу.
Он и правда никогда не извинялся. Будто всё, что бы он ни сделал, совершенно нормально и обыденно. Словно такая моя участь — принимать его таким, какой он есть. Я ведь и это переняла. Перестала просить прощения вообще за всё! А зачем?
…но на этот раз я была виновата и эту вину нельзя трактовать никак иначе.
— Я не ненавижу тебя, Лиза. — глухо отзывается Лёша, заставляя моё сердце пуститься вскачь. — Я жив и здоров. Ничего не поправимого не произошло.
Не верю!
Не верю ни единому слову. Его мог убить один из моих любовников! Мы бросили НАШ дом. Вокруг нас вооружённые люди. Здесь была машина скорой помощи…
— Где Кристинка? — вопрос о дочери вызывает новый приступ паники.
Совесть голодным волком воет внутри меня.
— В игровой… Я…
— Не надо, Лиза. — оборвав меня, муж поворачивается в мою сторону. — Не хочу слышать извинений, жалости, приступов совести и всего остального. Мы семья. Мы сильнее всего этого.
Я не понимаю, что он сказал. Вернее, понимаю, но отказываюсь понимать и принимать. Отказываюсь верить.
Неужели после всего, во что я втянула свою семью, он всё ещё хочет… быть со мной?
Этого просто не может быть.
— Что ты говоришь? — выдыхаю я, привалившись спиной к двери и смяв в руках куртку дочери.
— Ты не говорила, что получала письма, угрозы и видео от… — он замолкает.
Вижу, как его руки сжимаются в кулаки, к лицо застывает.
Письма? Угрозы? Видео?
Он о своих шлюхах, что ли?
Понемногу начинаю понимать, что за тараканы поселились в голове у будущего мэра.
— Лёша, ты сдурел? — возмущённо восклицаю я, сама не замечая, что оживаю. — Это же совсем другое! Угрожали, да. Но не похищали же… Не нападали. Это не одно и то же. Что ты вообще себе напридумывал?
— А по-моему всё более чем равноценно. Мне ещё повезло, что ты любишь постоянство.
Часто моргаю, не понимая очередного выпада.
— К-какое постоянство?
— Всего два любовника. — муж рвано выдыхает, делая шаг в мою сторону. — Не думал, что когда-нибудь скажу подобное.
Я не понимаю, — опять ничего не понимаю. Он меня что, успокаивает?
— Ну, до тебя мне, безусловно, далеко, но какое это имеет значение?
— Будь их больше, возможно, я бы не стоял сейчас рядом с тобой. — от его слов у меня внутри что-то обрывается.
Я столько раз представляла себе нашу с дочерью жизнь без Лёши… Моделировала десятки трудностей и препятствий, ища варианты решений наперёд. Столько раз думала, как буду радоваться, заполучив штамп о разводе в паспорте… Но я никогда не думала, что его не станет. Ни разу даже мысль не проскочила, что его не будет на этом свете. Я тысячи раз себя убеждала, что для Кристины ничего не изменится. Она так же будет изредка видеть папу. Возможно, даже ещё реже. Лёша так же мало будет знать о своём ребёнке… Но он будет! Лёша просто будет.
— Не говори так больше никогда. — шепчу, решившись заглянуть в его лицо.
Чувствую выступившие на глазах слёзы. Стараюсь сдержать подпирающие глотку рыдания и у меня получается. Получается, пока Лёша не раскрывает объятия и не притягивает меня к себе. Это действие подобно спусковому механизму. Всё, что копилось во мне целый день, все эти годы замужества, всю жизнь вырывается наружу безудержным потоком слёз.
Я стискиваю зубы и губы, чтоб не завыть в голос от бессилия и боли. Внутри всё дрожит, вибрирует, звенит. Будто мои внутренние органы из металла и стекла и их активно перемешивают, проверяя, сколько ещё я выдержу и смогу сдерживать истерику.