— Думаю, до самого судебного процесса с ним дело не дойдёт, но многое зависит от ваших аппетитов.
— У меня нет никаких аппетитов. Мне ничего от него не нужно. — внутренне холодею. — Я просто не хочу с ним жить. Хочу штамп о разводе. Хочу… чтоб мой ребёнок остался вместе со мной. Ничего делить не надо.
Евгений кривит губы, недовольно морщась.
— Я чего-то не понимаю, видимо. Если вам нечего не надо, то почему не разойтись по обоюдному согласию?
— Потому что он против этого обоюдного согласия, это же очевидно. — изумляюсь я.
Он точно хороший адвокат? Как-то у него голова плоховато работает.
— Это как раз понятно. Не понятно, почему. Подумайте об этом.
Застываю. Это странно, но я ведь и правда особо не думала об этом. Лёшей должно что-то двигать. Возможно, он просто психически нездоров? Психопат… Из вредности и психических отклонений не желает отпускать свою жертву на волю. Любящий… Вот уж точно вряд ли. Пусть боженька отведёт.
— Я не знаю. — пожимаю плечами, отставляя пустую чашку.
— А я не спрашивал. Просто предложил начать именно с этого, как я уже и сказал, завтра.
А почему бы собственно и не да, а? Может, пора уже начать и наконец-то довести дело до конца, а не бегать и прятаться по съёмным, пусть и охраняемым квартирам? Я прекрасно понимаю, что штамп о разводе не избавит меня от Лёши. У нас общая дочь и мне бы очень не хотелось быть той, кто посадит её отца за решётку.
Вдруг и правда сумеем договориться? Уверена, есть случаи и похуже нашего, но как-то люди разводятся, расходятся и живут…
— В дверь звонят. — выводит из обнадёживающих мыслей голос Евгения.
Нервно улыбаюсь и наконец-то слышу сигнал домофона.
— Простите. — бормочу я. — Задумалась.
Соскальзываю со стула и иду в коридор, чтоб минуту спустя испуганного таращиться в монитор.
Жму кнопку и говорю как можно увереннее:
— Зачем бы ты не пришёл, убирайся! Передай своему хозяину, что мне ничего от него не нужно и впредь мы будем встречаться в общественных местах!
Тимур стоит, задрав голову вверх, и сверлит камеру суровым взглядом. По его непроницаемому лицу очень тяжело определить истинную реакцию на мои слова, но мне этого и не нужно.
— Телохранитель требуется, Елизавета Павловна? — за мгновение до того, как я хотела разорвать соединение, выдаёт шкаф.
— Что?
Удивлённо моргаю. Не сразу понимаю, что рядом стоит отец Снежки, подавая мне какие-то странные знаки руками.
Выгибаю бровь, наблюдая пантомиму в его исполнении.
— Тимур, входи? — спрашиваю, отвернувшись от экрана. Не уверена, что поняла правильно Князева, оттого и интонация в голосе вопросительная.
Евгений кивает.
— Тимур входи. — произношу уже уверенно, открывая ему дверь.
Очень надеюсь, что мой без пяти минут адвокат знает, что делает.
Глава 38
Я каждый раз смотрела сегодня на своего адвоката и понимала, что пропала. Пропала надолго и по самые уши.
Инга права, он чертовски крут. До невозможного сексуален, притягателен и умён. Гремучая смесь, которая не оставит ни одной женщине шанса на спасение.
Прикрываю глаза, вспоминая его речь в кабинете суда, и стон срывается с губ непроизвольно.
Голос, руки, губы, походка… Ухмылка, что не сходила с его лица, когда он не зачитывал, а выплёвывал одно требование за другим адвокатам моего мужа.
Как же я встряла… Почему мне спокойно не живётся?
Вот к чему мне все эти чувства? Ну нет у них шанса на жизнь. Нет! Это ни к чему хорошему не приведёт. Я просто не умею строить здоровые отношения. Это уже проверено. Ни семейные, ни любовные, никакие.
Он отец-одиночка, к чьей дочери я безумно привязалась. Снежка вчера, оставаясь у нас ночевать, назвала меня мамой, отчего я ревела потом в ванной полчаса. Я никогда не могла подумать, что смогу полюбить чужого ребёнка. По-настоящему полюбить, а не принять или так, на поиграться. Она такая… замечательная. И глаза у неё всегда такие печальные-печальные, что, ловя момент её улыбки или веселья, когда они начинают сиять, сердце радуется.
Я не должна была так привязываться к ребёнку. Не должна была позволять ей привязаться ко мне.
Я бегу… в очередной раз бегу от своих чувств, пытаясь утешиться иллюзией безопасности. Ни к чему хорошему мои чувства не приведут. Не приведёт и дальнейшая жизнь вблизи Князевых ни к чему хорошему. Одно только мучение будет для меня и девочек. Всё уже стало сложно, уже далеко зашло…
— Не понимаю, вы радуетесь или печалитесь? — слышу насмешливый голос Тимура и поворачиваюсь в его сторону.
Шкаф подпирает собой шкаф и разглядывает меня отчего-то весёлым взглядом.
— Я тебе уже говорила, спасибо? — спрашиваю, откинувшись на спинку кресла.
— Да. За сегодня раз десять.
Киваю.
Сегодня я получила то, чего хотела — штамп о разводе. Во многом благодаря Тимуру.
На самом деле Лёшины дела начали сыпаться до показаний его бывшего начальника безопасности.
Женя, как и обещал, через считаные дни ткнул мне под нос то, что я не хотела видеть всё это время. Причину, по которой муж никак не хотел терять статус семейного человека.
Небоскрёб напротив… мой.
Я смутно помню, что мне тогда втирал помощник Азарова, но подпись я свою всё же на нескольких бумагах оставила. Почему только забыла об этом, не понятно. Как и не понятно, почему Лёша мне ничего тогда не сказал. Ведь по факту его самого тогда Азаров взял за яйца. Выходит, Алёша всё же когда-то был хорошим и, узнав о правилах игры, пытался всё же из неё выйти, а я его подвела.
Очень жаль, что нельзя повернуть время вспять. Снять с рук хныкающую Кристинку, передать её няне и выставить из дома этого прохвоста, что напел мне песни о счетах и какой-то ерунде. Выспаться хотя бы, чтобы всё прочесть, а не доверять человеку на слово, видя его в третий раз.
Гоню от себя отголоски совести. Я больше не позволяю чувству вины диктовать мне правила собственной жизни.
Я ни в чём не виновата. Мы были тогда семьёй. Выпутались бы вместе. А учитывая дорогу, которой не просто продолжил идти мой бывший муж, но и какие дела перенял, мне и вовсе не о чем жалеть.
Да я и не верила ни во что это, пока не пришёл результат экспертизы, которая показала, что подписи мои, а не поддельные. Доверенность на мужа пришлось аннулировать, разумеется, а небоскрёб… А пусть и будет на нужды детского дома. Уж не знаю, получится ли там всё переделать и обустроить, но так будет правильным. По совести. Ну и не хочется по закону отвечать за подобные подмены, вздумай Лёша или Азаров подложить мне очередную свинью.
…но сыпаться всё начало раньше.
Женя настоящий монстр. Он столько этих заявлений, прошений и актов составлял, что я просто не успевала. Лишь спустя несколько месяцев я поняла, что он делает. Уничтожает всякую защиту моего мужа.
Дело против Сафиной, дело против Стаса, дело против даже Тимура, дело против экипажа скорой помощи, дело против следователя, расследовавшего мою аварию, дело против Инессы… Я думала, эта цепочка дел никогда не закончится, но однажды я дождалась и прозвучало:
— Теперь пора. Ты готова?
Я правда очень долго не понимала, для чего мы занимаемся всякой ерундой. Обман, введение в заблуждение, профнепригодность… Это же такие мелочи, на которые не стоит обращать внимание. Я думала, мы напрасно теряем время, а оказалось, что всё это было чертовски важно.
С постановлениями и решениями суда Лёшины адвокаты уже не могли ничего сделать. Нельзя было строить защиту на обмане, что так любил делать мой муж. Предыдущие судебные заседания всех, кто был причастен к крушению моей жизни, не позволяли заявить что-то вроде: «Она всё воет», хотя Лёша пытался.
Смешной. И как я могла его любить?
— Отвёз Стасу передачку на зону? — опять возвращаюсь в реальность.
Если бы не он, я бы даже не узнала, что на самом деле в игре есть ещё один игрок.