От него остается груда металлолома за секунды, пока снова, навязчивой мухой, не приближается Градов.
- Очень тебя понимаю, - цедит с ухмылкой, которую я снова жажду размазать по лицу. – Так бывает. Раз и навсегда. Я помогу тебе. Реально. Брат.
Вот уж ни хрена.
Ни хрена ты не понимаешь.
Да и какие мы, на хрен, братья. Если совсем чужие?
А как иначе?
Росли не вместе. Ты сам ушел из семьи. И хрен бы я из-за юбки расстрелял десять человек из самых уважаемых семей.
Ни хрена ты не понимаешь. Я и сам ни хрена не пойму.
Списал бы на адреналин после боя.
Но мог трахнуть любую. Любую взять.
Так нет.
Именно эта пробрала. До печенок. Пеленой накрыла. Сердце даже дергается так дико, как будто сто километро пробежал.
- Найдем. Прочешем все. Человек- не иголка в стоге сена, - что-то бубнит под нос, а я думаю про иголки.
Про иголки или скорее, даже жала. Которыми впилась в меня. С самого начала. С самого первого взгдяда, который уже так и не сумел отвести.
И про ногти, что впивались мне в плечи. Как судорожно дергалась под моими руками. Под каждым прикосновением.
Я землю переверну, но найду.
И даже еще не понимаю. Убить или трахнуть.
Или то и другое вместе? Одновременно?
Засадить по самые яйца и сдавить шею. Наблюдая. Пока будет биться в конвульсиях оргазма?
У тебя две дороги, девочка. И обе - в моих руках!
.
– Роман…
Ревинский тенью подходит к так и не отставшему от меня Градову.
– Там… В зале…
– Да не мямли! – взрывается тот.
Отряхивая плечо от его руки.
Понимаю.
Меня тоже жутко бесит это подобие мужиков.
Четко и ясно надо высказываться. Не лепетать, как девчонка под первыми прикосновениями мужской руки. И уж тем более, не трястись, когда тебя хватают на грудки.
– Там, в зале… Эта девушка… Вашего приятеля… Бойца…Волка…
– Да говори уже!
Ого! У Ромки из ушей реально сейчас пойдет пар. Неужели правду говорят, и он совсем не в Багировых? Дикий и бешенный? Хотя… Судя по его поступку в « Энигме», сдержанности в Градове, как он себя называет, ни на грамм.
Не были бы близнецами, реально решил бы, что его в роддоме подкинули.
– Ей плохо… там кровь.. И в общем… Сознание она потеряла…
– Твою мать, – Багиров цедит сквозь зубы, четко хватая Ревинского прямо за горло. – Я же тебе сказал. За его женщину ты головой отвечаешь!
– В зале было душно… Сами понимаете… Как всегда. И крики эти, шум… Она вроде глаза прикрыла, ну я и не обратил внимания…
– Эй. Градов. Ты что? Нянькой для чужих женщин, кроме прочего, заделался? Или уже Ангелина в прошлом, м? На новую, да еще и приятеля своего переключился? Выходит, зря людей перестрелял?
– На хрен иди, Багиров, – сверкает глазами, цедя сквозь зубы. – Дела у Волка. Отлучиться пришлось. Ты скорую вызвал?
Встряхивает Ревинского.
Бля. Директор клуба сегодня и правда желудок наружу выворачивать будет. И в лучшем случае только желудок!
– Я. Спросил. Твою мать! Скорую ты вызвал?
Ни хрена не понимаю. Таким его реально. Только с Ангелом его и видел. Он и правда другую себе завел? Охренеть.
– Вызвал, Роман Каримович…
Лепечет дрожащими губами Ревинский и тут же получает ребром ладони по этим самым губам.
– Никогда. Не приплетай ко мне. Это имя!
С яростью чеканит Градов, и я понимаю. Вряд ли нам удастся когда-нибудь стать настоящими братьями. Его голос звенит металлом. Даже со стороны, вроде, спокойно.
Но в нем столько ненависти, что можно начинать опасаться за жизнь Демида.
– Нормально можешь объяснить?
Вытряхиваю этого смертника из мощной руки брата.
– Что там стряслось? Что за баба?
– Волка женщина, ну, ты знаешь… Ему по делам пришлось срочно выехать. А у нее … Выкидыш может быть. Там беременность осложненная…
Роман забывает о Ревинском, как только раздаются сирены машины скорой помощи.
В секунду исчезает, и вот уже показывается во дворе с хрупкой девушкой на руках.
Даже отсюда, через окно , вижу, какая она бледная.
И струйки крови, что текут по рукам Градова, хлопаясь каплями о землю, ни хера не вдохновляют надеяться на хороший исход.
– Куда ты?
Рявкает Градов, когда я уже оказываюсь в машине, усаживаясь рядом с ним возле стонущей без сознания девушки.