Я улыбалась ей и гладила по шелковым каштановым волосам, а самой было грустно и страшно. Я тонула в этих отношениях, а времени было так мало! Что будет со мной через неделю? Вдруг эта неделя последняя? Я ощутила желание убежать. Все стало слишком серьёзно. Еще чуть-чуть и Злата пожелает жить вместе, накинуть на меня хомут и контролировать всю мою жизнь. Я не могу этого допустить. Ведь я давно поняла: мне как хищной акуле нужно постоянно двигаться, чтобы не утонуть. Ей будет лучше без меня. Я должна разорвать эту связь, ради нас обеих. Лучше она потеряет меня сейчас, пока всё не зашло слишком далеко: пережить неудавшийся роман легче, чем хоронить родного человека.
***
Я сидела в ресторане «Jungle» в ожидании Златы. Пила зелёный чай и собиралась с духом. Наконец дверь распахнулась и на пороге показалась она.
–Привет, дорогая! Что за срочность?
Я начала не сразу. Скажи я об истинной причине расставания, Злата начала бы меня уговаривать и настаивать на том, что вместе мы справимся, болезнь отступит, «надо верить в лучшее». Я проходила это десятки раз и не хотела испытать снова. Поэтому я придумала другой план.
–Знаешь, я никогда не вникала в то, чем ты занимаешься. В конце концов мы взрослые люди, и ты не обязана передо мной отчитываться, но недавно я узнала, что ты защищаешь Нестерова.
–И? Не понимаю к чему ты клонишь…
– Только дурак, может поверить в его невиновность. А ты Злата, далеко не дура. Значит ты сознательно защищаешь этого мерзавца потому, что он хорошо платит.
–Что за патетический бред, Саша? Я тебя не понимаю, честное слово. Какое отношение это имеет к нам? К нашим отношениям? Ты как будто в чем-то меня обвиняешь. Разве я виновата перед тобой? Ты еще с адвокатом дьявола меня сравни. Честное слово. Каждый имеет право на адвоката, не существует абсолютно безгрешных и порядочных людей. Я просто делаю свою работу и только. Не я придумала правила игры и этот мир. Мне не нравится, как ты со мной разговариваешь!
–То, что делаешь ты, противоречит моим принципам. Если ты продолжишь, я не смогу быть с тобой. Я люблю тебя, но это выходит за рамки моего понимания.
Злата молчала. На ее лице смешалась целая гамма эмоций: злость, обида, боль, страх, надежда…
–Саша, притормози. Я люблю тебя, ты знаешь, как сильно я тебя люблю, но я не могу позволить тебе вмешиваться в мою работу, в дело, которое кормит меня и моих сотрудников. Ты можешь соглашаться или не соглашаться с тем, что я делаю, но это не значит, что ты можешь влиять на процесс. Уж прости, но я и только я решаю, с кем мне работать и кого защищать. Я годами создавала свою репутацию, вкладывалась без остатка в развитие бизнеса и никому не позволю рушить то, что я создала. Я не могу сложить с себя полномочия: судебный процесс в самом разгаре, я взяла задаток и доведу дело до конца…
–Конечно, я и не рассчитывала на то, что ты меня услышишь. Я все понимаю и не настаиваю. Просто и у меня есть принципы: деятельность его компании противоправна! Он мошенник и благодаря ему многие люди остались без денег и жилья! Тебе это известно! Я не смогу быть рядом с тобой и смириться с тем, что ты защищаешь такого человека! Между нами больше ничего не будет!
– Ты сейчас серьезно?
–Как никогда!
Злата нервно мяла в руках салфетку, ее красивое лицо исказилось гримасой боли. Похоже до нее наконец дошло, что я и не думаю шутить. Она продумывала оправдательную речь, я видела какая лихорадочная работа мозга шла в ее голове. Но я всё решила и чем быстрее я уйду, тем легче будет всем.
Я поднялась, медленно облачилась в куртку, проходя мимо Златы наклонилась и поцеловала ее в губы:
–Прощай! Это было прекрасно!
***
Апрель 2016 года (23 года).
Весна была в самом разгаре. Все кругом цвело и благоухало. Тепло пришло непривычно рано на Южный Урал и все живое радостно откликнулось на его появление. И только я чувствовала себя совершенно разбитой и словно обескровленной. Состояние моего здоровья стремительно ухудшалось, родители, которых я решила в кое-то веки навестить, раздражали меня своей навязчивой заботой и ужасом, навечно застывшим в их глазах. Иногда мне казалось, что все, кто знал меня близко- замерли в тягостном ожидании. С одной стороны, они боялись. А с другой желали, чтобы всё случилось быстрее. Они любили меня и надеялись на чудо. Но помимо любви они чудовищно устали от плохих прогнозов, от чувства тревоги и вины. Вины за то, что они здоровы, а я их юная дочь умираю и они ничего не могут с этим сделать.