Я не стала с ней спорить, потому что не очень верила в усмирение черта.
— Если без росписи, тогда пожалуйста, — пошла на попятный.
К обеду пришел тот, кого я совсем не ждала, и даже растерялась, увидев в дверях. Кораблев не изменился. Сиял аристократизмом и благородством за километр. Он явился с огромным букетом роз и долго сидел молча, разглядывая меня, а потом стал смеяться. Я не удержалась, мы хохотали громко.
— Хотел убить его, — сказал он в конце концов. — Но я люблю Пашу. Как брата. Сегодня час переваривал данные о том, что у вас будет трое детей, — северный рыцарь улыбнулся. — Паша предложил сыграть наши свадьбы в один день, но сам побоялся сказать тебе. Меня послал. Что скажешь?
— Ты не сердишься на меня? — спросила я тихо.
— Уже нет, хотя когда пропала, прижало. Сильно, — он стал разглядывать свои руки.
— Мы без росписи, обменяемся кольцами, поживем пока так. Сам понимаешь, с твоим другом сложно что-то планировать, — сказала я честно.
— Значит ты не против? — Кораблев улыбался без остановки. И внутри меня что-то отпустило. Какое-то нервное напряжение, которое скручивало последние месяцы.
— Ему бы отказала, — улыбнулась я. — А тебе нет.
Наверное, это узи было волшебным, или срок моих мучений подошел к концу, но через 3 дня токсикоз стал сходить, а вместо него накатил жор. Все, что я потеряла, набирала с огромной скоростью. И выписывали меня из больницы с почти нормальным весом.
— Твою подругу предупредил, — сказал Чистяков, усаживая меня в машину. — Вещи забрал, все ждут дома. Маленький праздник.
— Кто все? — не поняла я.
— Ну твои и моя мама. Я их состыковал, — он виновато улыбнулся.
— Если ты изменишь мне, уйду навсегда, — предупредила я черта.
— Понял я все, — обиделся он. — Опять завела свою пластинку. Я плохой, а ты святая.
— Я нормальная, а ты — козел, — ответила ему с достоинством. — Так что про секс я еще подумаю.
— Ну вот, начинается, — буркнул Паша, заводя машину.
Я отвернулась и стала улыбаться в окно. Ничего, пусть не расслабляется.
***
Паша домчал до своего особняка быстро и с ветерком. Пока ехала, желудок заурчал, требуя новую порцию еды.
Полина Сергеевна, предугадывая мою необычайную прожорливость, накрыла в гостиной стол, за который меня и родителей усадили как дорогих гостей.
В новом платье и с красиво уложенными волосами мама выглядела королевой. Она жутко смущалась и нервничала. Хоромы Чистяковых привели в замешательство. В новом костюме и с гладко причесанными волосами папа только улыбался и кивал, предпочитая молчать. Я видела растерянность на лице, когда его взгляд упал на стол с пятью столовыми приборами на выбор. Посмотрев сначала на маму, потом на меня, отец неуверенно потянулся к вилке.
Бедные мои родители! Прекрасно понимала, что ради меня нарядились и так стараются. Полина Сергеевна словно не замечала их скованности и вела себя непринужденно. Мило щебетала с мамой, строя планы на будущее. Все-таки она удивительная женщина, не то что ее непутевый сынок.
— Смотри, как наши оживились, — подмигнул Чистяков. Он сидел, развалившись на стуле, и улыбался своей наглой и нахальной улыбочкой. — Только я могу одним ударом заделать сразу троих, — ухмыльнулся довольно.
— Козел ты, — прошептала я. — Когда дети появятся на свет, мы сдохнем.
— Мать поможет, — уверенно заявил Паша. — Она любит малышей, и давно мечтала о внуках.
— На себя нужно надеяться, а не на маму уповать, — нахмурилась я, продолжая сердиться на Чистякова. Его самоуверенность бесила.
— Так я стараюсь, только ты не ценишь, — обиделся он. — Весь месяц не отходил от тебя, и никакой благодарности, одни упреки.
— Придумай что-нибудь оригинальное, тогда может быть, — с насмешкой произнесла я. Это был вызов.
— Дочка, кушай хорошо. Ты так исхудала. Что тебе еще положить? — мама заботливо погладила по руке.
— Набирайся сил, — Полина Сергеевна тоже не отставала. — Наши внуки должны быть здоровыми, — родители многозначительно переглянулись.
— А почему никого не интересует, поел ли я? — спросил Чистяков, но его никто не слушал. Всех волновала лишь будущая многодетная мамочка.
Чистяков вдруг встал, постучал ложкой по хрустальному бокалу, привлекая внимание родителей, и громко объявил:
— Минуточку внимания! Сегодня Надя наконец-то вырвалась из рвотного плена, по этому случаю небольшой сюрприз.
Подмигнув мне, черт кашлянул и хриплым голосом затянул детскую песенку. Пел он отвратительно, медведь черту не просто на ухо наступил, а тщательно потоптался на нем.
Первым не выдержала Полина Сергеевна, задохнувшись от смеха. За ней захохотали остальные, но Паша продолжал смешить, вновь и вновь повторяя куплеты. Закончив выступление, он манерно раскланялся и улыбнулся мне.
— Тебе понравилось? — спросил ехидно. — Теперь я реабилитирован?
— Да, — после концерта и еды я подобрела.
Из-за стола выкатилась настоящим колобком и зевнула. В больнице только и делала, что ела и спала, поэтому насытившись, организм требовал горизонтального положения.
— Если уснешь, все равно буду приставать, — пообещал Паша, обхватив мою талию рукой и привлекая к себе. — Хочу тебя, умираю. Столько времени терпел.
Слушая его озабоченные рассуждения, я позволила довести свое расслабленное тело до комнаты. Рухнув на кровать, лениво наблюдала, как он скидывает с себя одежду.
— Я в душ, — чмокнув меня в щеку, отправился в ванную.
В тот же миг я провалилась в сон и проснулась от щекотки. Паша в халате и с мокрыми волосами сидел на кровати и лизал мою пятку.
— Что ты делаешь? — оттолкнула его, потому что было действительно щекотно.
— Пытаюсь разбудить спящую красавицу. Попытка засчитана, красавица проснулась, — пошутил Чистяков, но от пятки отстал. Вместо неё принялся водить пальцами вверх-вниз по ноге. От его прикосновений по телу поползли мурашки. Сон как рукой сняло, я показала ему язык и направилась в ванную.
— Это значит да? — прокричал вслед черт, но я ему не ответила, пусть помучается, зараза.
Долго стояла под душем, наслаждаясь процессом, потом также долго рассматривала себя в зеркале, отмечая произошедшие изменения. С тремя малышами скоро меня разнесет, и я в лучшем случае могу только лежать как тюлениха. Или бегемотиха. В душе я уже решила уступить, потому что понимала, основа его душевного равновесия — физические отношения. Если их не будет, не будет ни его, ни надежды на подобие семейных отношений.
Я напялила на себя красивое белье и вернулась в комнату.
— Иди ко мне, — пожирая плотоядным взглядом мое полуодетое тело, он протянул свои загребущие руки и увлек на кровать.
— Как ты пахнешь! — Чистяков принялся меня обнюхивать и вдруг впился губами в плечо и принялся вылизывать его, опускаясь к подмышкам.
— Вкусная, — поднял он мутные глаза, в них уже кипело что-то термоядерное.
Его язык путешествовал по моей коже, рисуя символы страсти. Паша напоминал голодного волка, жадно облизываещего свою добычу прежде, чем проглотить ее одним махом. И эта его бешеная страстность проникала с влажностью в мою кровь, которая при каждом касании закипала волнением. Пузырьками возбуждения. Он ласкал меня языком так долго, что я взывала.
— Быстрее, — попыталась поторопить его, но мне мягко закрыли рот рукой, мол заткнись и не мешай.
Когда он развел мои ноги, я услышала голос:
— Ты знаешь, я понял, чем ты пахнешь. Всеми женщинами одновременно.
Ночью я все-таки захотела спать, но он не унимался, показывая, чем закончится любой пост в нашей совместной жизни, если она случится.
— У меня скоро роды начнутся, не могу больше, уймись, — завернулась в одеяло, чтобы перестал доставать.
— Ничего, пусть карапузы почувствуют, какой у них папа, — рассмеялся Чистяков, целуя грудь и не слушая мои жалобы.