Ни один из друзей не смог бы признаться себе в том, что чувствует к Юэ нечто большее, чем просто отношения начальника и подчиненного. Когда это началось?.. Одновременно или кто-то опередил второго? Все это оставалось таким неясным и неопределенным, что они просто продолжали играть в эту странную молчаливую игру.
Съемки Чонсу закончились, и в один прекрасный день он пришел с огромным букетом, который просто не знал куда деть. После минутного замешательства он попросту положил его на стол, чем вызвал сильное возмущение со стороны Йи-фэй.
– Как ты можешь так обращаться с цветами? – тут же громогласно произнес он.
Он подлетел к букету и осторожно взял его в руки. Кафе уже закончило свою работу, и в нем царила только тишина, изредка прерываемая стуком тарелок, за которые принялась по традиции Юэ, и напеванием непонятных песен Майклом.
– А ты что, флорист у нас? – удивился Минкё.
Йи-фэй немного смутился.
– Одно время работал в цветочном магазине, – тихо объяснил он.
После этих слов он принялся за поиски подходящего сосуда для букетов из роз, гербер и… еще много чего. Наконец нашел подходящий и, набрав воду, поставил букет туда, еще с несколько секунд полюбовавшись красивыми цветами.
– Это кто тебя так? – спросил Минкё друга, который до сих пор тихо сидел за столиком, мало реагируя на действительность.
Сам он продолжал дописывать что-то в своей тетради. С недавних пор он всерьез взялся за учебу. И виновата ли была в этом стипендия, или новая симпатичная преподавательница, или, наконец, появившееся желание получить нормальный диплом, сказать было бы трудно. Но факт оставался фактом, и теперь Чонсу просто не знал, когда его другу удается спать, ведь утром – занятия, днем и вечером – кафе, а ночью – всяческие домашние задания. «В метро», – как-то раз в шутку ответил Минкё на вопрос о том, где же он все-таки спит.
– Просто дали, – пожал плечами Чонсу. – Все закончилось.
– Наконец-то начнешь нормально работать, – пробубнил Минкё.
Чонсу умолчал об одном скромном цветке, засунутом в самую середину букета, но ему не принадлежащему. Это был цветок от той самой Оливии, которая так и продолжала приходить на съемочную площадку, если это было возможно. И теперь Чонсу просто не знал, что с ней делать, потому что начал чувствовать за нее… ответственность что ли? Это было что-то новое, то, чего он раньше никогда не испытывал. Всю жизнь Минкё был для него хёном, хотя озвучено это было так мало, а старше он его был всего на три месяца. Но вот появилась она, Оливия, девчонка на год или два младше его самого, преклоняющаяся перед его талантом, насчет существования которого сам Чонсу сильно сомневался. Все это только создавало лишнюю путаницу, Чонсу никогда не любил, чтобы все было запутано. Юэ продолжала привлекать его все больше.
Цветок был спрятан в самое сердце букета, заставляя подумать о себе немного более положенного.
Постояв так, без движения, еще немного, Чонсу, наконец, положил все свои заработанные деньги на стол, даже не представляя особо, сколько там содержится хрустящих зеленых купюр. Деньги его никогда особо не волновали. В отличие от Минкё. Тот тут же подбежал к бумажкам, принявшись с энтузиазмом их считать.
– Омо… – выдохнул он, закончив счет. От восхищения он перешел на корейский, так что его мог понять только один Чонсу. – Так много!
Чонсу только пожал плечами, устало присев на первый попавшийся стул. Последний день съемок вымотал его полностью, хотя в принципе он не напрягался так, как в первые дни.