– А может… – начал было Чонсу.
– Что? – Минкё поднял на него взгляд.
– Да ничего, – отмахнулся от недавно зародившейся и уже успевшей прийти в негодность идеи Чонсу. – Хотя, если…
Но этой идеи уже не было суждено быть услышанной. Перестав воспринимать действительность во всей ее полноте, голова Минкё резко опустилась, будто его кто-то отключил, и дальнейшая информация пронеслась мимо ушей, под действием пивных паров отказывавшихся слушать логичные и не совсем логичные доводы и предположения друга.
Легкий золотистый, такой приятный и свежий утренний свет… Утренний? Минкё резко открыл глаза, обнаружив себя на том же месте, где и уснул, накрытым клетчатым пледом. Следы вчерашнего отчаянного безобразия были убраны, будто все только снилось, а второй участник безумного предприятия, которое грозило обернуться чем-то намного более серьезным и неприятным уже через несколько часов, нашелся неподалеку, тут же, спящим за столиком, подложив руки под голову.
Может, пока не поздно купить билет обратно, уехать и никогда больше не вспоминать о благословенных землях Нью-Йорка? Минкё уже всерьез задумался над этим, но через минуту укорил себя за отказ, хоть и кратковременный, от последствий. Чонсу нахмурился во сне, будто угадал ход мыслей друга, хотя в действительности все еще продолжал спать.
– Да, ты абсолютно прав, – тихо согласился с сонной мимикой друга Минкё.
Он провел пальцем по столешнице. Только вчера была натерта до блеска. На окнах пылинки можно было сосчитать по пальцам. Все в порядке, все на месте кроме…
– Название!.. – излишне громко воскликнул Минкё, заставив Чонсу вздрогнуть при столь бурной реакции.
– Чего так кричишь? – сонно пробормотал он, норовя перевернуться на другой бок, забыв о своем неудобном положении в пространстве стула и, как следствие, чуть не упав.
– Про название забыли!
Чонсу резко встал, все-таки опрокинув при этом стул, на котором так уютно провел полночи, на что, впрочем, оба не обратили должного внимания. Где-то вдали, за грядой зданий и прочих адептов городской сущности вставало солнце, каждым лучиком цепляясь за шершавый небесный купол и неотвратимо взбираясь все выше и выше. Оба начинающих владельца недвижимости начисто забыли о самом главном, с чего, собственно, стоило начать, но никак не заканчивать. Немного поспорив вначале на столь важную тему, они дружно забыли ее, отодвинув на второй, и даже на третий план. И вот теперь вопрос, не стерпевший таких отлагательств, настойчиво встал прямо перед ними во всей своей красе. Важное дело без названия не принесет никакой удачи.
– Что будем делать? – тихо спросил Чонсу с таким убитым видом, будто по радио только что сообщили об очередном обязательном конце света.
– Что, что… – повторил Минкё. – Значит, так. Ты готовишься делать вафли с пирожными, а я вернусь через полчаса.
– Подожди, а ты куда?..
– За названием. Как думаешь, «Прима Крустулам» пойдет?
– И что это значит?
– Неважно. Вернусь через полчаса!
С этими словами Минкё, непомерно воодушевленный и в какой-то мере даже радостный, хотя это может быть всего лишь защитная реакция организма на готовящийся стресс, быстро вышел из основного зала, не забыв при этом аккуратно прикрыть за собой дверь (уж больно хрупкая теперь она ему казалась) и оставив своего друга знакомиться со сковородкой и прочей кухонной утварью.
Трудно было не только найти что-то за полчаса, но и придумать, как это что-то найти. Было раннее утро, солнце только вставало, неотвратимо, но медленно. Также медленно просыпались и работники магазинов, что осложняло положение многократно, притом, что круглосуточных магазинов в этом районе было мало, а нужных им круглосуточных – и того меньше. Но вроде был тут один… Минкё активизировал всю свою интуицию и долговременную память, что, впрочем, в пять часов утра давалось с великим трудом.
Так было пройдено несколько кварталов. Небо неотвратимо светлело. Наконец через несколько метров завиднелось то, что было так нужно. Вывешенные снаружи люминесцентные лампы все еще светились, несмотря на готовящийся наступить новый день. Одна среди них мерно помигивала, чем и привлекла внимание сонного сознания Минкё, чуть не уснувшего на ходу к этому месту.
Единственный обитатель лавки ничуть не отличался более бодрым настроением, чем у самого Минкё. Ночная смена подходила к концу, и сейчас оттуда можно было бы вынести добрую половину товаров, ничуть не привлекая к себе его внимание. Притом, что и добрая половина эта была не совсем качественная и лицензированная.
– Вам что-то… – начал было продавец, мужчина, возраст которого трудно было бы определить, а если на вскидку – лет тридцати, с чем крайне не сочеталось средоточие лишних килограммов, выделявшееся под черной футболкой с надписью ACDC. Но договорить ему не удалось – он был жестоко прерван довольно продолжительным зевком, после чего решил не растрачивать более свою словесную энергию, махнув на все рукой.
– Лампы в форме букв есть? – решил не дожидаться продолжения высокосодержательной речи Минкё.
– Да, там, – все же потрудился ответить продавец, снова махнув рукой, но на этот раз уже в определенном направлении. – Только комплект пришел неполный.
Указанное направление привело Минкё в угол небольшого помещения, где были неосторожно свалены разноцветные люминесцентные изящно загнутые на углах лампы. И впрямь, половины букв, наиболее частых, не было, а кое-где на второй половине царапины можно было заметить невооруженным глазом. Зато цифры, намного менее нужные и популярные, были в изобилии. С трудом отыскав все, что было нужно, Минкё столкнулся со следующей проблемой – четыре лампы просто не загорались вовсе.
– Это даже модно сейчас, – заверял продавец, вспомнив о своих прямых обязанностях. – Тогда к покупке будет можно сделать в подарок приложение…
Долго не раздумывая, Минкё согласился на неубедительные доводы продавца. Во всяком случае, все лучше, чем ничего. И вот он уже спешил обратно к готовящемуся вот-вот открыться кафе. И путь бы оказался быстрым и приятным, ведь малолюдная дорога, купающаяся в лучах утреннего солнца, мало когда оставит неприятные воспоминания, но…
Черный Шевроле нарушил спокойствие утренней улицы не только яростно рычащим звуком, раздавшимся на добрую половину квартала, но и непомерно высокой скоростью для такой узкой улочки, которую как раз переходил Минкё. Солнце как раз взошло настолько, чтобы беспрепятственно освещать дорогу своим ярким золотистым светом, оттуда, немного справа, и, вследствие этого, ослеплять всех и вся вокруг. Кто был поражен золотистым светом больше: Минкё или водитель Шевроле, а может, оба, было и так осталось неясным, но итог от этого легче не стал – если бы Минкё сделал еще полшага, то следующий шаг ступить было бы уже некому, а так ему было обеспечено большое количество синяков и ушибов. Автомобиль, ничуть не притормозив, задел его так, что ему пришлось еще прокатиться кубарем по дороге пару метров прежде, чем остановиться, обняв асфальт. Автомобиль давно уехал дальше по своим делам, а в теле Минкё только начала растекаться боль от падения. Он попытался встать, опершись на руку, но получилось только приподняться на пару сантиметров и снова опуститься.