Сейчас я понимаю, что всё это он затеял преднамеренно: решил послать меня с письмом, чтобы я мог оказаться вблизи предмета моих воздыханий. Конечно, я и тогда понимал, что Мастер очень добр, но даже не представлял, что он так незаметно, так искренне стремится порадовать своего раба.
Схватив записку, я кинулся — нет, не к Рубенсу! Сначала я кинулся мыть руки, чистить ботинки и приводить в порядок костюм. Какое же счастье, что Мастер одевает меня как нормального человека, а не в тюрбаны и размахай, точно факира или клоуна!
Завидев письмо с заглавной буквой В, стражники распахивали передо мной все двери и пропускали без расспросов. И вот я очутился возле гостевых покоев, перед огромным русоволосым голландским мажордомом{23}, и потребовал, чтобы меня немедленно пропустили к самому художнику. Гигант что-то крикнул по-фламандски, и в ответ изнутри раздался зычный голос Рубенса:
— Впустить мальчишку! Да поскорее! Я как раз жду письма от мастера Веласкеса.
Я вошёл и направился к Рубенсу, а мне навстречу из другой комнаты выскочила дама, подметая каменный пол подолом голубого шёлкового платья. В руках она держала таз. Следом спешила дама в белом. Нагнав первую, она явно принялась её утешать, но говорили они шёпотом.
— Что стряслось? — окликнул их Рубенс с порога своей комнаты.
И женщина в белом ответила:
— Да у маленькой рабыни, у Мири, опять приступ. Её хозяйка очень расстроена.
Тогда Рубенс велел мне подождать и, поспешно присев к столу, тоже стал писать.
— Нам срочно нужен лекарь, — сказал он мне, отдавая записку. — Надеюсь, твой хозяин сможет прислать сюда самого лучшего, причём незамедлительно.
Домой я бежал что есть мочи, терзаемый страшными предположениями. Добежал весь в поту.
— Скорее к доктору Мендесу, — приказал Мастер, прочитав записку. — Ты ведь знаешь, где его искать? Веди его прямиком к Рубенсу.
Я опрометью бросился вон. Дорогу к жилищу врача я и впрямь знал хорошо, поскольку Игнасия, младшая дочка моих хозяев, страдала от приступов удушающего кашля, который приводил госпожу в ужас.
Доктор Мендес, высокий худощавый человек с чёрными кругами под глазами, всегда выглядел недоспавшим. Наверно, он в самом деле недосыпал, потому что к пациентам его вызывали в любое время дня и ночи. Люди утверждали, что в голове у доктора — вся мудрость еврейских и арабских врачевателей, ведь его семья приняла христианство совсем недавно. Король тоже его очень ценил и часто прибегал к его услугам.
Доктора я обнаружил в лаборатории, возле горелки с голубым пламенем: он кипятил какую-то жидкость в стеклянной колбе. Весь стол был заставлен флаконами и склянками с разными снадобьями, а также ступками и плошками. Я знал, что доктор готовит все лекарства сам и никого не берёт в помощники, потому что боится ошибок, которые могут стоить жизни его пациентам. Пришлось ждать, покуда жидкость в колбе загустеет и станет ровно такого цвета, как задумал доктор Мендес. Но вот он отставил колбу, надел очки, повернулся ко мне, и я передал ему записку. Тут он, наконец, заторопился: мгновенно собрал свой баульчик и чуть не бегом устремился за дверь.
Когда мы добрались до покоев Рубенса и его свиты, я вслед за доктором вошёл прямиком к больной, поскольку в этой сумятице никто даже не подумал меня остановить.
Моя прекрасная Мири полулежала в кресле. Голова её свесилась набок, на губах пузырилась пена, а глаза закатились так, что виднелись только белки. Опущенные руки дрожали — буквально сотрясались, точно цветы под порывами ветра.
По знаку врача все суетившиеся вокруг женщины отступили на шаг, а он, вынув пробку из флакона, принялся водить им под носиком у девушки. Спустя мгновение она замотала головой, стала давиться и кашлять, но доктор Мендес всё держал флакон у её ноздрей, покуда она не села ровнее и зрачки её не приняли нормальное положение. Мири стала испуганно озираться, а потом в её глазах вскипели слёзы.
— О, госпожа! — воскликнула она. — Неужели опять? Со мной опять это случилось?
Дама в голубом приблизилась и нежно погладила девушку по плечу.
— Ничего страшного, Мири! Но я очень за тебя испугалась.
Они говорили со странным акцентом — я уже знал, что на таком испанском языке говорят в Голландии. Тем не менее я всё понимал.
— Мне так стыдно! — Всхлипнув, Мири закрыла лицо руками и вжалась в кресло.
Доктор Мендес потрепал её по плечу и спрятал флакон со снадобьем.
— Могу только снять приступ, — пояснил он даме в голубом. — Ведь у неё падучая{24}, верно?