— Пальцы немного покалывает, Хуанико, — пожаловался он. — Мне это очень не нравится. Что я буду делать, если не смогу писать?
— Бог посылает испытания тому, кому хочет помочь. Он непременно вас вознаградит, — ответил я твёрдо.
На это дон Диего лишь иронически усмехнулся в усы, а потом произнёс:
— Будем надеяться, что вознаграждение застанет меня ещё на этом свете, Хуанико. Иначе нам придётся голодать.
— Мастер, я верю в Божью помощь и в ваше искусство.
— Мой верный Хуанико... спасибо... Не знаю, как бы я без тебя обходился...
В Риме мы поначалу поселились в лучшей гостинице города, но в тот же день один богатый испанский гранд{43}, женатый на знатной римлянке, перевёз нас к себе во дворец. Он получил множество писем из Мадрида — и от короля, и от разных вельмож — и считал, что Мастер должен жить у него и только у него.
Звали этого тучного добросердечного старика дон Родриго де Форсеррада. У них с женой была целая куча дочерей, но все они уже повыходили замуж и жили отдельно, поэтому во дворце пустовало много комнат. Мастера поселили как самого почётного гостя: дон Родриго отвёл ему несколько комнат, полностью освободив одну из них от мебели, чтобы устроить там мастерскую. Я спал в том же помещении на соломенном тюфяке — в поездках я старался во всякую минуту быть под рукой у Мастера.
Хозяин и хозяйка дворца, без сомнения, имели тесные связи в Ватикане[35] — и с самим Папой Иннокентием X, и с его приближёнными, — потому что вскоре нас посетил папский посланник с приветствиями, подарками и приглашением. Мастера пригласили на личную аудиенцию{44} к Папе Римскому.
Мастер готовился к этой встрече с превеликим тщанием: несколько дней постился, потом исповедался, причастился, искупался, а я вымыл ему голову. Оделся он, по обыкновению, в чёрное — таков добрый испанский обычай, которому следовал и наш хозяин, дон Родриго. Он тоже всегда ходил в чёрном, в крайнем случае в тёмно-зелёном, зато его жена-итальянка, старая, морщинистая и отчасти беззубая, красила волосы в медно-рыжий цвет и носила ярко-красные, абрикосовые и лиловые платья.
В Ватикан Мастер отправился один, но, отойдя шагов на двадцать от дома, вернулся и сказал:
— Пойдём со мной, Хуанико. Тебе придётся где-нибудь подождать, пока я буду говорить с Папой, но я уже так привык, что ты рядом... Будь неподалёку, когда я поцелую кольцо Его Святейшества. Для меня это важно.
И мы пошли вместе по улицам, истоптанным ногами многих и многих людей — ведь бесчисленные поколения римлян жили здесь задолго до рождения и вознесения Спасителя. Мы шли мимо высоких колонн: воины привезли их из завоевательных походов и установили на площадях, чтобы напомнить своим гражданам, как далеко простирается могущество Рима. Повсюду нам встречалось множество храмов, построенных в самые разные эпохи; некоторые так и остались незавершёнными. Наконец мы вышли к Тибру и некоторое время шли вдоль реки, чьи воды, зеленоватые, вспученные весенним половодьем, так и бурлили меж крутых берегов.
Вот справа остался замок Сан-Анджело, и вскоре — поскольку Рим велик вовсе не размерами — мы оказались около собора Святого Петра. От него, точно две простёртые руки, отходили полукружья величественного здания. Я шёл с Мастером, покуда стражники не преградили мне путь. Дальше он направился один, а я вернулся к собору и стал молиться.
Я долго стоял на коленях, делясь с Богом множеством внятных и не очень внятных мыслей в надежде, что он сам отсеет лишнее и милосердно поможет отделить зёрна от плевел. Колени мои совсем затекли. Поднявшись, я почувствовал себя усталым и старым, хотя мне в ту пору не исполнилось и сорока лет. Тем не менее молитва умиротворила меня и укрепила в добрых помыслах. Я стал бродить от алтаря к алтарю. Надолго задержался возле мраморного изображения Девы Марии, оплакивающей Сына, — великой «Пьеты»[36] Микеланджело, такой нежной и трогательной, что к глазам моим подступили слёзы.
Мастер пообещал, что после аудиенции у Папы найдёт меня в соборе. Так и получилось — он застал меня около Пьеты. Он подошёл молча, я тоже не сказал ни слова, но мы вместе простояли там ещё долго, любуясь этой поразительной скульптурой. Потом, слегка коснувшись моего локтя, он дал знак, что пора идти. И мы вышли на залитую утренним солнцем площадь.
— Давай-ка подкрепимся, — предложил он.
Мы сели за столик на улице, перед каким-то кабаком. Девушка-служанка подала нам вино, маслины и ароматную копчёную колбасу.
35
35. Ватикан — ныне город-государство, расположенный на холме в северо-западной части Рима. Здесь находится резиденция Папы Римского — главы Римско-католической церкви, которого также называют Верховным понтификом. Сейчас, как и во времена Веласкеса, в Ватикане расположены всемирно известный Собор Святого Петра, Сикстинская капелла, а также знаменитая Ватиканская библиотека.
36
36. Пьета (итал. «жалость») — живописное или скульптурное изображение Богоматери с мёртвым Христом, лежащим у неё на коленях. Эта сцена часто встречается в западноевропейском искусстве XII—XVII веков. Среди наиболее известных авторов: Микеланджело, Тициан.