Затем Мастер отправился в тронный зал: во всех подробностях рассказать королю о поездке в Италию и продемонстрировать приобретённые там произведения искусства. А вечером в честь Мастера состоялся грандиозный пир.
Я был счастлив вернуться домой, к знакомой повседневной жизни. Однако и в ней за это время появилось нечто новое: пока мы странствовали по Италии, хозяйка купила себе рабыню, темнокожую, как и я. Звали её Лолис. Теперь Лолис готовила еду, пополняла запасы провизии и ухаживала за доньей Хуаной Мирандой, которая больше не могла вести хозяйство: её постоянно мучили кашель и слабость, а по ночам донимал жар. Лолис управлялась со всеми делами тихо и незаметно. Она никогда не заговаривала со мной первой. Но я обедал и ужинал с ней на кухне и там, за столом, стал задавать ей вопросы и понемногу узнал кое-что о её прошлой жизни. Она отвечала низким бархатным голосом, негромким, но сильным и совершенно завораживающим. Природа не наделила её, в отличие от Мири, хрупкостью и утончённой красотой — наоборот, она была полновата и широковата в кости. Но поступь её была величава, держалась она с большим достоинством, и — несмотря на молчаливость — в ней чувствовалась гордость, внутренняя сила и строптивый характер. Она умела его обуздать, но я не раз видел, как она обрушивает свою ярость на какой-нибудь неживой предмет: глаза её в этот миг сверкали янтарным огнём, а смуглая кожа заметно бледнела.
— Раньше я принадлежала герцогине Мансера, — рассказала мне Лолис. — Она очень болела, и я ухаживала за ней до самой последней минуты... Эта дама дружила с твоей хозяйкой. Когда герцог начал готовить дом к появлению второй жены, он решил, что я слишком молода и... скажем так, норовиста... Он побоялся, что мы с новой хозяйкой не поладим и что моё присутствие будет напоминать ей о покойной герцогине. Напыщенный старый индюк. — Она незлобиво засмеялась. — За одно ему спасибо: он порекомендовал меня донье Хуане, и она меня купила. Теперь буду ухаживать за ней, покуда не умрёт, а потом...
— Что? — воскликнул я встревоженно. — Неужели хозяйка и вправду так больна?
Лолис взглянула на меня сочувственно, а потом пожала плечами.
— Сама она ещё об этом не знает, но смерть уже отметила её своей печатью.
— Господи... — выдохнул я, чувствуя, как жгут глаза подступившие слезы. — Как же Мастер выдержит такую потерю? Что он будет делать без неё?
— То же, что и все остальные, — презрительно ответила Лолис. — Быстренько женится снова.
— Мастер совсем не такой, — возразил я.
Она встала и посмотрела на меня довольно мрачно.
— Ты, как я вижу, любишь этих белых людей, — сказала она. — А я не люблю.
— Они очень добры ко мне.
Лолис побледнела и хотела было что-то добавить — пылко и горячо. Но осеклась.
— Ты хороший, — произнесла она тихонько. — Я не хочу, чтобы ты ожесточился, как я. Чтобы скрывал свои чувства, таился, выжидал. Будь таким, какой есть. Будь счастлив.
— Похоже, ты много знаешь о болезнях и смерти, верно? — спросил я, всё ещё думая об участи хозяйки.
— Да, я знаю немало. Мама меня кое-чему научила. Она меня даже будущее научила предсказывать! Давай сюда руку! — Она вдруг повеселела. Потом я узнал, что ей вообще свойственны резкие перепады настроения.
Она положила свою руку на стол ладонью вверх. Ладонь была широкая, очень чистая и мягкая, с длинными пальцами. Я с трепетом протянул свою — большую, со следами въевшейся краски, но тут же отдёрнул.
— Не хочешь, не давай, — с деланной обидой протянула она, хотя на самом деле ничуть не рассердилась. — Я твоё будущее без всякой руки вижу!
Но на следующий день попросила:
— Дай мне всё-таки посмотреть твою ладонь, Хуан.
Я повиновался.
Наморщив лоб, она долго изучала линии моей жизни, а потом удивлённо произнесла:
— Странно... После чьей-то смерти ты даруешь ему титул... И тебе самому после смерти тоже воздадут много почестей...
— Столько смертей! — Я содрогнулся. — Не по душе мне твои пророчества.
Она озадаченно посмотрел на меня и повторила:
— Очень странно... при жизни ты будешь в тени, будешь жить тихо и скромно, но потом, после смерти, твоё будущее сияет золотым светом.
Впоследствии Лолис рассказывала мне, что будущее часто является ей в виде раскрашенного занавеса или раскатывается перед ней, точно свиток.
Однажды, когда Мастер отправился на аудиенцию к королю, а я в одиночестве натягивал холсты на рамы, Лолис пришла в мастерскую.