вершенно особое очарование... Несвойственное привычным женщинам из гарема. Свободная, вольная, непокорная! Бунтарка по натуре - ей тесно будет в гареме, среди покорных женщин под чадрой, одной из многих - она захочет власти над всем миром! Ибрагим и не представлял себе, насколько он близок к истине, но даром прорицания бывший грек, к несчастью, не обладал. Втянув в себя ароматный дым, Ибрагим погрузился в сладострастные фантазии, главной героиней которых была рыжеволосая бунтарка Хюррем. Ну кто же виноват что у нее такая грудь? И ноги... *** Меня погнали в хаммам, чему я была откровенно рада. Сладострастно-голодная хищная рожа Сулеймана мне будет снится в кошмарах. Такой блеск в глазах, разве что слюной не капает... Хочу - и баста! А моего мнения почему-то никто не спрашивает. Пока меня растирали жесткой мочалкой из люфы, я прикинулась спящей и попыталась всесторонне обдумать свое положение - мягко говоря, незавидное. Язык мой - враг мой, как я уже поняла, а еще я поняла после сегодняшней стычки Сулеймана и валидэ, что для последней я теперь враг номер один. И жить мне после этого.... Ровно до того момента, пока султану не надоем. Получается, что я сама толкнула себя в объятия этого .... Психа озабоченного. А что делать, если в руках этого психа сосредоточена реальная и, надо сказать, весьма нехилая власть? Жалко, я в школе не особо историю любила, и поэтому масштабы данной власти могу себе представить в весьма общих очертаниях. Чем больше я думала, тем больше мне хотелось завыть, спрятаться под лавку и не высовываться оттуда до скончания дней своих. Но кто бы мне дал это сделать?! Наскоро отмыв и продепелировав все волосистые части тела, меня погнали одеваться. До вечера с танцами и музыкой оставалось каких-то несколько часов. -Вах. Какой персик! - ущипнул меня за щечку низенький евнух с маслеными карими глазками. - Чудо, улыбка Аллаха! -Скорее - его же злорадный оскал, - под нос пробурчала я. -Вы кто? -Я Сюмбюль-ага, старший евнух гарема, - гордо представился он. -А ты - будущая фаворитка султана, Хюррем-хатун! Быстро у них тут работает система оповещения, как я погляжу. Ничего не сказав, я ожидала дальнейшего развития событий. -Танец восточный танцевать умеешь? - перешел сходу к делу Сюмбюль. Я передернула плечами, толком не ответив. Кому какое дело, что в возрасте девятнадцати далеких лет я с дурна ума получила степень мастера-преподавателя по танцу живота? -Такой вот танец! И не дожидаясь моего ответа, закружился в некоем жалком подобии танца живота. Я внимательно за ним наблюдала, подмечая ошибки и проколы. Привычка, млин. -Ну, повтори, Хюррем-хатун! - через пару минут предложил Сюмбюль, устав от бесплодных попыток произвести на меня впечатления своей пародией на танец. Я покорно кивнула и попросила музыку. Застучали барабаны... А я окунулась в музыку и поплыла... Отвисшие челюсти евнуха, калфы и немногочисленных наложниц, которым предстояло вместе со мной танцевать для султана, послужили бальзамом на душу. -Хюр...рем...ха....хату-ун...- ошалело глядя на меня, проблеял Сюмбюль. - Да ты колдунья, Хюррем-хатун! Вот поэтому я и не особо люблю танцевать - встает даже у пенсионеров и хронических импотентов! На евнухов, как я погляжу, тоже действует. -Ну-ка...-толкнула меня плечом какая-то ревнивая девка. -Повтори свой танец, ведьма! И тут меня, что называется, накрыло... Визг, вопли, выдранные волосы и клубок сцепившихся в драке девиц можете сами себе представить. *** Сулейман нервно бегал по своим покоям в ожидании вечера. Время тянулось отвратительно медленно... А его уже сжигало нетерпеливое желание увидеть Хюррем! Султан, несмотря на свое достаточно эгоистичное поведение, отнюдь не был похотливым дурачком. Он сразу заметил главное достоинство рыжей славянки - в отличие от томных восточных гурий, которых в гареме было... мягко говоря, в избытке! - в глазах девушки светился ум. Ум и любопытство. Те два качества. За которые он в свое время приблизил Ибрагима, не обращая внимания на слабые попытки матери отвлечь его от грека. Когда-то и Гюльбахар, мать шехзаде Мустафы, поразила его своим живым умом, смешливостью и вниманием, которых султану так не хватало. Но теперь... Практически сразу после рождения Мустафы Махидевран-Гюльбахар успокоилась, и ей стало уже не до любопытства - она погрязла в дворцовых интригах и была озабочена только одним -как ей посадить в будущем на трон своего сына, минуя детей Сулеймана от наложниц Фюлане и Гюльфем, ныне не призывающихся на ложе, но от того не переставших быть матерями его наследников. Сулейман наблюдал за этим со странной смесью горечи и гордости. Он прекрасно понимал своих женщин, потому что тоже боялся жесткого закона Мехмеда Фатиха, приказывающего убивать всех соперников при восшествии одного из шехзаде на престол. Он был сыном отца, до дрожи в руках боявшегося за свою власть и пару раз чуть не убившего единственного сына. Останавливало Селима Явуза только одно - Сулейман был единственным его взрослым наследником, дети от других наложниц рождались маленькими, слабыми и в большинстве своем не доживали и до года, а султанские лекари уже обнаружили у него грозное заболевание -рак... Каким бы эгоистичным деспотом не был Селим, оставлять страну без управления после своей смерти он не хотел. Но пару попыток отравления со стороны отца Сулейман хорошо помнил. Спасла мать. А если бы не спасла? Вернувшись мыслями из прошлого, Сулейман опять вздохнул, сетуя на то, как медленно тянется время. Ему была нужна как воздух эта рыжая смешливая девчонка с умными не по возрасту глазами. В последнее время султан страдал от беспричинной хандры и в лице Хюррем увидел возможность хотя бы на время отвлечься от дурных мыслей. Именно поэтому его сжигало такое нетерпение... Ну и грудь у наложницы была...ничего себе такая.