С трудом поднялась и на негнущихся ногах поплелась следом за Махидевран. Султан, одетый и спокойный, сидел в своем любимом кресле за столом. Одетый?
События развивались как-то совершенно не по плану.
-Я хочу, чтобы вы любили друг друга у меня на глазах! — деспотично приказал он. Наши с Махи глаза стали одинаково круглыми. — Валидэ сказала, что Хюррем пока нельзя трогать, она не проверена (Вот коза старая! Вилы ей в бочину!), а Махидевран…
-Мой Повелитель, — проскрипела баш-кадина, — сегодня уже оросил мою жемчужину любви своим божественным нектаром.
Как я не загнулась на месте от хохота — я не знаю. Мигом забыто было все, кроме этого перла!
Ж-жемчужину, мать ее! НЕКТАРОМ!!! БОЖЕСТВЕННЫМ!! Ну у Сулика и самомнение, как я погляжу…
-И поэтому, чтобы не огорчать и не обделять тебя, Хюррем, я наслажусь вами, а вы — друг другом.
С этими словами он откинулся на спинку и потянулся губами к мундштуку кальяна. О как.
Запашок, висевший в воздухе, был приторно-сладким и почему-то знакомым. Так пахло обычно в самых разудалых ночных клубах, которые я наскоками посещала в бытность свою in Moscow.
О как. Да султанчик тут плюшками балуется…
То бишь гашиком. Или анашой.
-Сулейман…- ласковой обнаженной кошечкой притерлась я к нему, не обращая внимания на возмущенное сопение Махидевран. –Дай курнуть?
И нежно, эротично вытянула у него мундштук кальяна из пальцев.
Пару затяжек. Иначе этого бреда я просто не переживу.
-Что за самосад ты куришь? — раскашлявшись, отдала я ему кальян. Султан ничего не понял и нежно спихнул меня с колен, навстречу рычащей отнюдь не от страсти Махи.
Маха. Обнаженная Маха.
Просто Маха. Очень приятно, Маха. Нет, ей определенно идет так зваться…
С этими словами я дурацки хихикнула и отправилась в глубокий обморок.
Хе-хе, Сулик, ты же не в курсе, что у меня полная и абсолютная непереносимость любых наркотических веществ! А вот на тебе, каской!
С этими коварными мыслями сознание окончательно меня покинуло.
…И я проснулась. В своей постели в выделенных мне покоях. Рядом сидел обеспокоенный Сулейман.
-Что тебе снилось, Хюррем? Ты так кричала… Потом смеялась…И снова кричала. И говорила про какой-то «самосад».
Я хихикнула, но пересказывать сюжет своего сна наотрез отказалась. Это ж надо было такому пригрезиться. Надеюсь, что сон — не пророческий!
Глава 14.
Москва. Наши дни .
Я — Александра, русская рабыня, жившая в Рогатине. Я помню каждую яблоню в нашем саду, розовощеких сестренок и братьев, бегавших по летнему лугу... Я была предана этой земле, вскормившей меня своими плодами, свои молоком и своим хлебом, чье ласковое солнце подарило золотистый цвет моим волосам. , Потерявшая своих мать и отца в жестокой сече, устроенной напавшими на родную деревню татарами, своими глазами видевшая гибель возлюбленного, всех моих близких, теток и дядьев, собравшихся отпраздновать мою свадьбу с Лукой....
Меня захватили в плен, сочтя красивой и пригодной для служения крымским господам. Неверные любили таких, как я — целомудренных невест, еще не знавших мужского тела.
Я — Александра…
Наш корабль, полный русинок-невольниц, плыл в далекий Стамбул, где нас ждал гарем старого Повелителя турок-осман, Селима Явуза, но по пути мы узнали, что он отправился в ад, и на его место пришел молодой сын.
Это вселило в меня надежду.
Пока длилось плавание, мы с девушками дурачились и хихикали, когда нас не видели грозные стражи, в остальное же время я или пела жалобным голосом песни на родном языке, или плакала. Лука всегда говорил, что я настоящая красавица, когда плачу.
Лука… Сердце сжимается от боли, а душа стонет, просит помощи и защиты у Господа, Отца Небесного.
Прими и упокой души моих отца, братьев, сестры и матушки, а так же новопреставленного Луки, Господи!
Я –Александра. Та, что смеется, невзирая на горе и боль, охватывающую ее при каждом воспоминании. Боль, которая терзает сердце и душу, рвет ее на куски.
Я — Александра, желавшая стать наложницей молодого Повелителя османов, родить ему детей и получить власть над миром. Власть, которая позволила бы мне хоть как-то помочь своим соотечественникам, измученным жестокими нападками и набегами османских псов- татар.
Я — Александра. Я стою перед окном с видом прекрасного города, заснеженного и величественного, в котором великое множество людей, и сердце мое рвется от тоски и непонимания.
Где я и как я тут оказалась?!
Стамбул. 16 век.
Утро было не то чтобы безрадостным, скорее — никаким. Когда я открыла глаза, Сулеймана уже давно не было рядом, видимо, ушел по своим султанским делаем. Дверь в покои Ибрагима снова была на замке, который я вчера не сумела повесить на место.
Я содрогнулась. Этого мне еще не хватало. Обвинит в измене –и все, Сашка, отправишься на корм рыбкам.
Пора срочно что-то предпринимать.
Голова спросонья думать отказывалась совершенно, поэтому я огляделась в поисках кувшина холодной водички. И обнаружила в углу какую-то скромную деваху.
-Ты кто? — грозно поинтересовалась я, нашаривая спасительный горшок под кроватью.
-Меня приставили Вам в услужение, Госпожа, — низенько поклонилась девица. Невзрачная, бледная, ни рожи ни кожи. Одета тоже будто с чужого плеча, до того мосластая. Ну да, такую — только в служанки. –Чего Вы желаете?
— Госпожа желает кофе, завтрак и ведро воды для умывания, -капризно протянула я, решив получить хоть немного удовольствия от жизни. Госпожа да Госпожа, заело их на этом слове. Ну, пусть так. Со временем я привыкну и начну получать от этого обращения удовольствие.
-Слушаюсь, — все так же с поклоном, пятясь задом, девушка покинула мои покои. Чудесно. Выпью кофе и за работу. Пора продумать детальный план дальнейших действий.
Не успела я додумать, как в покои ворвалась Хатидже Султан с непередаваемо перекошенной рожей.
И, не успела я опомниться, как с размаху меня ударили по лицу.
— ТВАРЬ!!!
-А ну ручки свои убрала, пока я тебе в задницу их по локоть на засунула!!! — перехватив занесенную снова лапку, рыкнула я. — Совсем с катушек съехала, или ПМС замучил?!
-ВЕДЬМА!!!!
-Переклинило тебя, овца драная?! Какого е…ного х…ра тебе тут понадобилось?! Кто тебе, собаке, руки распускать право давал?!
От моих речей Хати просто остолбенела. Видимо, с султанскими сестрами так разговаривать было не принято, но мне было… мягко говоря, уже положить с прибором.
-Ты…!!! Мой брат казнит тебя, дрянь!!
С размаху влепленная ей по морде пощечина послужила мне небольшим утешением. Хатидже всхлипнула и схватилась за покрасневшую щечку. Удар у меня хороший, тяжелый, мне бы еще нагаечку! Настоящую, казацкую, с утяжелителем в хвосте! Вот тут-то мы бы и посмотрели, кто из нас ведьма, а кто — собака османская!
Опять моя дурная казачья кровь вскипела, не обращайте внимания.
Подумав о том, что мне уже совершенно нечего терять, я решила действовать в соответствии со своими желаниями. Схватив ревущую Хатидже за волосы, я любовно стукнула ее лбом в обшитую шелком стеночку и поинтересовалась (злобно, чуть не слюнями капая):
-Ну, теперь дошло, на кого ты грабли свои подняла?
-Ты…-рыдая в голос, верещала султанская сестричка. –Мой брат тебе этого не простит! Он тебя четвертует!!
-В масле сварит и орально поимеет, а если совсем допеку –то и анально! -злобно фыркнула я, дернув ее от души за жиденькие волосенки. –Какого тебе…. Твари… от меня надо?! Что я тебе сделала, крыса ты чумная?!
Сравнение с «чумной крысой» Хати ну совсем никак не понравилось. Она извернулась и попыталась меня пнуть.
И в этот момент…А-а-а-а!! Этому-то что здесь надо?!
-Госпожа…Хюррем?!!
Мы мигом отшатнулись друг от друга и заулыбались, как две голодные крокодилицы.