-Хочешь узнать, почему Сулейман сделал меня любимой наложницей и не принимает никого на ложе больше двух лет? –с коварной улыбочкой шепчу я. Ибрагим сглатывает слюну – я трусь об его промежность лобком.
-Д-да…
Стекая по его телу, грудью ласкаю кожу возлюбленного. Опускаюсь прямо над пахом. Ого! Да, это тебе не длинный и тонкий у Сулеймана…
Губами обхватываю покрасневшую, набухшую головку, всасываю ее в рот. Ласкаю языком, проводя его кончиком по набухшим, оплетающим ствол венкам. Великий визирь дергается подо мной, силясь не кончить раньше времени. Ну-ну… Ладонью охватываю напрягшиеся яички, достаточно жестко ласкаю их. Ибрагим не может сдержать стона.
-Хюррем!!
Постанывая, начинаю заглатывать напряженный член, не забывая ласкать яички и промежность. Стоны становятся все более частыми и прерывистыми… Он вот-вот кончит…
В этот момент я отстраняюсь и достаю из-под подушки тонкий шелковый шарфик.
-Поиграем? – коварно предлагаю измученному мужчине. Он уже на все согласен. Привязываю Ибрагима к столбику кровати, вторым шарфиком завязываю глаза. Грек удивлен. Он с таким явно раньше не сталкивался…
Снова наклоняюсь к его члену, ласкаю его, как любимую игрушку. Такой крепкий, толстый и просто идеальной длины!
….Опять Сулейман со своим «хозяйством» вспомнился…
Посасываю головку, изредка нежно прикусывая зубами тонкую кожицу на стволе. Стоны Ибрагима потихоньку переходят в крики.
Доведя его почти до исступления, я снова отклоняюсь. Наверное, пора… Иначе я сама сойду с ума, честное слово!
Медленно, о-очень медленно опускаюсь на член, еле сдерживая стон. О, да-а! Он идеален. Он заполняет меня ровно так, как нужно. Я чувствую каждую венку на напрягшемся стволе, его пульсация отзывается внутри меня сладостным, заставляющим стонать от страсти, чувством.
-Хюррем! – он явно не привык отдавать инициативу в руки женщины. Но мне все равно. Уперевшись руками в грудь своего любовника, я начинаю раскачиваться на члене, закрыв глаза и полностью отдавшись восхитительным ощущениям.
Наши стоны слились в один, мы двигаемся в такт. Ибрагим разорвал шарфик, которым привязаны его руки…
Пальцы мужчины ласкают мою грудь, я оттягиваю приближение оргазма с трудом, чтобы полнее насладиться происходящим…
Но сил терпеть уже не остается, и мы одновременно кончаем, с криками содрогаясь в объятиях друг друга.
-Ибрагим… - выдыхаю я в полной прострации спустя пять минут. –Это было фантастически…
-Ночь еще не закончилась, моя Госпожа, - влюбленно смотрит меня грек. –У нас есть время до рассвета…
Глава 2.
Несколько безумных ночей с Великим Визирем позволили мне сбросить накопившееся за годы неудовлетворенное желание, и привести в порядок мысли. А вместе с ними – и чувства. На пятый день наших совместных ночных забав я впервые задумалась о будущем. Предохраняться мы можем только календарным методом, то есть наиболее опасным. И хотя я очень строго слежу за своим циклом, после родов он у меня сбился, так что…
До меня стало доходить, во что я ввязалась. И чем мне это грозит в случае, если тайные наши свидания станут достоянием гласности. Сперва казнят меня, потом – Ибрагима. А может быть, нас обоих. Вердикт пришел сразу, как только я все детально обдумала. Пора прекращать эти шашни. Ни свою, ни голову Великого Визиря (хотя о нем я все-таки думаю не в первую очередь – что есть, то есть) я под топор подставлять не хочу. И больше всего меня беспокоит судьба моего сына, которого я втайне мечтаю когда-нибудь увидеть на троне.
Я пока еще не примеряла на себя роль будущей валидэ, но была почему-то уверена, что она мне пойдет. Исторические сведения, прочитанные в Википедии, как-то неожиданно выпали из моей памяти, и я не задумывалась о том, что Мехмед не станет султаном. У меня пока еще не родился Селим, и я отказывалась понимать, что будущее невозможно изменить.
Пока что отказывалась.
Подумав обо всем и так, и эдак, я приняла решение временно уехать подальше из дворца. У меня уже были подаренные султаном имения в Диярбакыре и еще нескольких отдаленных провинциях, но больше всего привлекала мысль посетить Эдирне. Охота, свежий воздух, отсутствие надоевших до смерти гаремных сплетниц – именно то, что нужно уставшей Хасеки.
К тому же, был и еще один отложенный план, который я собиралась претворить в жизнь. Но об этом чуть позже. Встряхнувшись и приняв все необходимые решения, я отошла от окна, где стояла последний час, бездумно глядя в сад. Позвала служанку, приказала принести мой костюм для занятий танцами. Пора было приводить себя в форму, потому что с фигурой после родов была откровенная беда. Вся исхудала, и только живот провис слегка. С одной стороны, это не бросалось в глаза, но с другой раздеваться перед кем-то мужского пола меня коробило. И, как я не пыталась гнать от себя эти мысли, меня почему-то охватывал страх, что Сулейман больше не позовет меня к себе. Почему мне это так нужно?
Я не хотела о нем думать, но султан настойчиво лез мне в голову. Что бы я ни делала, он как будто незримо присутствовал рядом со мной. И, признаюсь откровенно, мне не хватало его рядом. Да, Ибрагим был хорош в постели…
Но он – не Сулейман!
Открыв в себе столь странные чувства, я опешила, пришла в ужас и запретила себе даже думать о муже, как о мужчине. У нас чисто деловая связь. Я не хочу влюбляться в этого тирана и деспота, который может убить человека, просто пожелав этого! Меня пугает его кровавая власть, его жестокость… Но разве можно судить средневекового правителя по меркам современной толерантности, демократии и прочих политических изысков? Разве наши правители так уж чисты, и у них нет крови на руках? Да, они не убивают сами, но они точно так же отдают приказы. И никто из-за этого не мучается.
Одно могу сказать – меня пугает теперь власть, и все, что с ней связано.
Вздохнув, я подошла к кровати, где был разложен мой костюм. Скинула легкое платье и приказала выйти всем служанкам. Остался только музыкант за ширмой, которого я попросила играть что-нибудь не сильно быстрое и навязчивое.
Танец иногда похож на медитацию. Когда я танцую – то погружаюсь в состояние полнейшей отрешенности. Нет никого, кроме ритма, музыки и движений моего тела. В этот момент я полностью сосредоточена на внутренних ощущениях. Я не работаю на публику, я танцую для себя. Это позволяет мне разгрузить мысли и очистить сознание от излишнего мусора. Есть у меня такой грешок – мозги обрабатывают кучу информации за раз, и мне сложно отключиться и просто отдохнуть, ни о чем не думая.
В этот раз мне практически удалось это сделать, но мою медитацию грубым образом прервали. В покои ворвался бледный до синевы Гюль-ага, по одному виду которого я поняла – случилось что-то очень нехорошее.
-Что? – остановившись и вздохнув, спросила я у евнуха.
-Госпожа, прибыл султан!
-Почему никто не доложил?- нахмурила я брови.
-Потому что он без войска, и он ранен! – лицо евнуха выражало крайнюю степень отчаяния. Ни слова ни говоря, я накинула на себя кафтан, не потрудившись нормально одеться, и рванула в покои мужа.
Там уже суетились лекари и смущенный Ибрагим. При виде меня он слегка вздрогнул, но я сделала вид, что не заметила его ужимок. Все, хватит с меня шашни крутить. Не хочу больше уподобляться местным гаремным красоткам, меня и так от самой себя тошнит. Изголодалась по мужскому телу, дура, а как же верность, которой тебя учили? Которой ты так гордилась?! Не противно от самой себя, Саша?
Тряхнув головой, я отогнала непрошеные мысли и с ходу взяла быка за рога, обратившись к Ибрагиму:
-Что произошло с моим супругом, Визирь и-Азам?
На мой тон он среагировал, как на пощечину. Чуть приподнял бровь, показывая свое недоумение.
Я сделала вид, что ничего не заметила.
-Повелителя ранило в плечо при штурме крепости в Буде,- буднично сообщил мне визирь. –Лекари уже занимаются этим.
-И он от самой Буды сюда с раненым плечом скакал?- оскалилась я в злой усмешке. – Ты мне хочешь сказать, что на месте у Повелителя лекарей не нашлось?!